Снайпер - [48]

— Ну, не надо расстраиваться, — сказал Джерико.

— Мы все внезапно оказались под подозрением, — сказала Луиза. — Нам даже не разрешено покидать дом. — Она обхватила руками его плечи. — И кем бы он ни был, Джонни, он один из нас. Из семьи.

Джерико поймал себя на мысли, что смотрит мимо нее на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Вы хотите помочь, — сказала Луиза, — но вы ведь знаете, что каждое ваше слово может превратить вас в мишень. Почему Артур, Джонни? Ради Бога, почему Артур?

— А вы могли бы помочь, если бы вам не было страшно?

Глаза женщины расширились.

— Как же я могу помочь?

— Вам сейчас надо выпить, — сказал Джерико. — Пойдемте в столовую и посмотрим, что там есть.

— Джонни, я боюсь пить. Я не могу ни на минуту терять бдительность. Я не хочу умирать!

— Лучше бы вам прекратить это. У вас в голосе уже звучат истеричные нотки. Если вы не знаете чего-то такого, о чем не говорите нам, вы вне опасности.

— Джонни, я ничего не знаю! Уверяю вас!

— Ну тогда расслабьтесь, — жестким тоном проговорил он. — Если в доме не существует какого-то семейного заговора, полиция вас не тронет. Вы были со мной, когда снайпер впервые заявил себе.

— Но что мог знать Артур? — продолжала настаивать Луиза. — С ним никто не откровенничал, даже Джорджиана.

— У меня, Луиза, есть основания полагать, что Артур знал немало. Если в игровой комнате никого нет, давайте пройдем туда и поговорим.

Он аккуратно отстранил ее руки, обхватывавшие его плечи.

Они спустились вниз, в игровую комнату. Луиза продолжала держать его под руку. Открыв дверь, Джерико зажег свет. Над бильярдным столом вспыхнули два ярких круга света. Джерико посмотрел в пустующий за спиной зал и закрыл дверь. Луиза повернулась к нему лицом, опираясь на бильярдный стол.

— Джонни, что знал Артур?

Джерико заколебался. Если действительно существовал заговор, если они все были в нем замешаны, было весьма небезопасно рассказывать ей то малое, что он узнал. Но, возможно, если бы удалось развести их в разные стороны, где-нибудь вскрылось бы какое-то слабое место?

— Я не могу сказать вам, Луиза, как я узнал то, что знаю. Но поверьте мне на слово — десять лет назад Артур пытался шантажировать вашего отца.

— Шантажировать?! Но таким образом получается, что отцу было что скрывать!

— Возможно. Но он решил не прятать этот секрет слишком глубоко. Он сказал Артуру, что сам все расскажет.

— Но как вы обо всем этом узнали?

— Не важно как, самое главное, что так оно и есть. По моим данным, Артур не убивал вашего отца. Ваш отец наверняка сказал кому-то из членов семьи, что намерен обнародовать этот секрет. Но кто-то один из вас вознамерился воспрепятствовать этому и сделать так, чтобы секрет остался секретом.

— Джонни!

— То, что я узнал, сейчас уже звучит довольно неубедительно. Но одно я могу сказать вам вполне определенно: если бы вы не были рядом со мной в ту ночь, когда прозвучал первый выстрел, то оказались бы самой главной подозреваемой.

— Почему, Джонни?

— Не имею ни малейшего представления. Если бы я знал тот секрет, который намеревался открыть ваш отец, то я бы узнал и ответ.

— Но Джонни, Боже, я…

— Скажите, Луиза, есть в вашей жизни что-то такое, о чем знал ваш отец, но что вы хотели бы любой ценой скрыть от окружающих?

— Нет.

— Пожалуй, Луиза, нет никакого смысла просить вас подумать. Если вы виновны, то, разумеется, скажете «нет». Если не виновны, то наверняка скажете то же самое. Поэтому нет особого смысла раскручивать эту тему.

— Джонни, пожалуйста, выслушайте меня. — На бледных щеках Луизы проступил румянец. — Еще до нашего развода с Дрю у меня было несколько кратких и безуспешных романов с мужчинами, которых я уже успела забыть. Это было тайной местью Дрю за то, что он Дрю. Хотя это не отрицало того факта, что я вела себя по-дурацки.

— У вас есть привычка играть с огнем, — суховато проговорил Джерико. — А как с остальными? Можете вы представить, что кто-то из них пошел на убийство ради того, чтобы секрет остался секретом?

Луиза посмотрела на Джерико и облизнула губы.

— Джонни, я не могу отвечать за мать. Она всегда держала дистанцию. О, свой материнский долг она выполняла с честью. Заботилась о нас, когда мы болели, не наказывала за мелкие проступки в раннем возрасте. Строга была, но никогда жестока или неразумна. Но знаете, я никогда не слышала, чтобы она рассказывала о своем детстве, о моих предках, которых я никогда не видела. И о ее романе с отцом — тоже ни слова. Дети обычно расспрашивают про такие вещи. Нас же неизменно останавливали. Какая была у нее жизнь — это оставалось внутри нее. Но остальные…

— Да?

— Это просто невероятно. Если бы вы знали их так же хорошо, как знаю я, то вы бы поняли. Бедная Джорджиана. Она никогда не имела того, чего в действительности хотела. А больше всего ей хотелось быть любимой, в первую очередь отцом. Я похитила у нее эту возможность. Она хотела привлечь его внимание, выйдя замуж и подарив ему внука. В общем-то она этого почти достигла, однако Артур вел себя настолько неуважительно по отношению к отцу, что ее ожидания не оправдались. Отец любил Уолтера, но Джорджиане этого было мало. Ей хотелось быть признанной — хотя бы и холодно — матерью. Жизнь здесь, в Пелхам-Холле, с отцом и матерью была залогом ее — как бы это лучше выразить? — психической безопасности. Внезапная потеря отца превратила ее в невротичное создание. Но у Джорджианы никогда не было никаких секретов. Да она и не умела ничего скрывать.