Смысл тревоги - [9]

Глава вторая

Тревога в философии

У меня нет желания говорить высокие слова обо всей нашей эпохе, но тот, кто наблюдал жизнь современного поколения, едва ли может отрицать, что абсурдность нашей жизни, а также причина тревоги и беспокойства нашего поколения заключается в следующем: с одной стороны, истина становится все сильнее, охватывает все больше предметов, отчасти она даже растет в своей абстрактной ясности, но, с другой стороны, чувство уверенности неуклонно уменьшается.

Серен Кьеркегор. «Понятие тревоги»

До появления Фрейда и других глубинных психологов проблемой тревоги занимались философы, в частности те философы, кого интересовали вопросы этики и религии. Мыслители, которых особенно привлекали такие предметы, как тревога и страх, обычно не стремились к созданию отвлеченных умозрительных систем, их больше привлекали экзистенциальные конфликты и кризисы, сопровождающие жизнь человека. Они не могли отмахнуться от проблемы тревоги, как это не удается ни одному человеку. Поэтому неслучайно глубже всех проблему тревоги понимали те философы, которых наряду с философией интересовала также и религия. К таким мыслителям можно отнести Спинозу, Паскаля и Кьеркегора.

Нам важно познакомиться с представлениями философов о тревоге по двум причинам. Во-первых, очевидно, что в трудах философов можно найти глубокое понимание смысла тревоги. Например, Кьеркегор не только предвосхитил многие концепции Фрейда, но в каком-то смысле даже предсказал дальнейшее развитие его идей. Во-вторых, это позволит нам рассмотреть проблему тревоги в историческом контексте.

Тревога каждого отдельного человека обусловлена его положением в определенной точке исторического развития культуры, поэтому для понимания тревоги человека нам необходимо иметь представление о его культуре, в том числе об основных концепциях, которые окружали его в детстве[39]. Таким образом, в этой главе мы узнаем о зарождении некоторых явлений культуры и установок, которые существенным образом повлияли на тревогу в современном обществе.

Одна из таких тем — идея о дихотомии психического и телесного, в ее современном виде сформулированная Декартом и другими мыслителями семнадцатого века. Эти представления повлияли на многих людей конца девятнадцатого и всего двадцатого века: они породили ощущение психологической нецельности человека и вызывали тревогу. Именно благодаря появлению подобных идей проблема тревоги встала перед Фрейдом[40].

Другая важная тема — тенденция нашей культуры обращать внимание преимущественно на «рациональные», технические феномены и подавлять так называемые «иррациональные» переживания. Поскольку тревога всегда в какой-то мере иррациональна, в нашей культуре это переживание вытеснялось. Чтобы подойти к этой теме, мы зададим два вопроса: почему проблема тревоги не привлекала внимания общества до середины девятнадцатого века? И почему этой проблемой не занимались различные школы психологии (за исключением психоанализа) до конца тридцатых годов, несмотря на то, что к тому моменту психологи уже на протяжении пятидесяти лет занимались исследованиями страхов? Среди прочих потенциальных объяснений можно выделить одно — и достаточно важное. Оно заключается в том, что со времен Ренессанса люди стали подозрительно относиться к «иррациональным» явлениям. Обычно мы обращаем внимание лишь на те переживания, которые воспринимаются как «рациональные», для которых существуют разумные «причины». И, соответственно, именно такие переживания получают право стать объектом научного изучения. Подобную тенденцию можно увидеть, например, у некоторых незамужних матерей, истории которых представлены в настоящей книге. Обратите особое внимание на случай Хелен, которая испытывала сильную тревогу из-за своей внебрачной беременности, но вытесняла тревогу, заслоняя ее от себя псевдонаучными «фактами» о беременности. Стремление исключить из сознания все мысли и чувства, которые нельзя принять с «разумной» точки зрения или невозможно объяснить, характерно для многих современных людей.

Поскольку страх есть нечто типичное и определенное, мы можем найти для него «логические» причины и изучать страхи с помощью математических методов. Но тревога обычно воспринимается как нечто иррациональное. Тенденция вытеснять тревогу, поскольку она кажется иррациональной, или рационализировать ее, то есть превращать в «страх», в современном обществе свойственна не только лишь одним интеллектуалам. То и дело эта тенденция оказывается основным препятствием в клинической или психоаналитической работе при терапии тревожных пациентов. Случай Хелен (глава 9) является тому хорошим примером. Чтобы понять происхождение этой установки, необходимо исследовать общепринятые установки и идеи нашего общества.

Рассматривая представления философов, я не буду касаться того, как они повлияли на мышление окружающих или как на них повлияли идеи предшественников. Скорее нас интересует тот факт, что именно эти представления отражают развитие культуры. Некоторые философы, чьи идеи были важны как для их современников, так и для потомков (о некоторых из таких мыслителей и пойдет речь в этой главе), смогли понять и выразить основной смысл и направление развития культуры своей эпохи. Именно поэтому идеи передовых мыслителей одного века в последующие столетия становятся расхожими представлениями, то есть бессознательными мнениями многих людей