Смысл тревоги - [146]
Из столь презираемых исследований на крысах тоже можно почерпнуть поучительные сведения. В статье в «Science» ученые из Кембриджского университета сообщают, что любое общее возбуждение, включая боль и тревогу, способствует научению. У крыс, содержавшихся в переполненной клетке и подвергавшихся стрессу, сопротивляемость болезни (туберкулезу) была выше, чем у крыс в отдельных клетках. Иными словами, когда организм взбудоражен, пусть даже болью и неудобствами, он функционирует лучше. Для нас интересно следующее: умеренное количество тревоги оказывает на организм конструктивное воздействие. Другими словами, простая удовлетворенность не является смыслом жизни. Я полагаю, что жизнеспособность, служение ценностям и чуткость являются более адекватными целями. Возможно, поэтому парашютисты[495] и солдаты, которые не были «свободны от тревоги», но испытывали тревогу на реалистическом уровне, лучше справлялись со своими задачами, чем малотревожные.
Теперь я хотел бы предложить концепцию, которая сведет воедино некоторые излишне общие положения теории тревоги. В предыдущих разделах мы подчеркнули, что причиной невротической тревоги становится разрыв или противоречие между ожиданиями и реальностью — противоречие, корни которого тянутся к ранним отношениям с родителями. Обратим особое внимание на то, что разрыв между ожиданиями и реальностью имеет как нормальную и здоровую, так и невротическую форму.
На самом деле такой разрыв представляет собой одно из условий любой творческой деятельности. Фантазия художника создает пейзаж, который всегда многозначен. Он отчасти отражает восприятие человеком природного ландшафта и отчасти порождается его воображением. Картина — это результат его способности сочетать свои ожидания (в данном случае — свой художественный замысел) с реальностью лежащего перед ним ландшафта. Тогда созданная человеком картина обретает свою особую красоту, более яркую и проникновенную, чем неодушевленная природа, с которой она была списана. Аналогично, каждое научное изыскание представляет собой перенос ожиданий ученого — в данном случае его гипотезы — на план реальности, и когда этот процесс заканчивается успешно, он открывает некую ранее неизвестную реальность. В этике человек проецирует свои ожидания — в данном случае идеал желаемых отношений — на реальность существующих связей с людьми, и таким образом происходит трансформация его межличностных отношений.
Способность ощущать разрыв между ожиданиями и реальностью и, соответственно, воплощать ожидания в реальность является характеристикой любого творческого устремления. Эта способность проявляется у человека как способность обращаться с «возможным» и планировать[496]. В этом смысле человека можно назвать млекопитающим, наделенным воображением.
Как бы мы ни определяли эту способность, она является условием как для тревоги, так и для творчества. Эта пара ходит в одной связке. По меткому выражению Лидделла, тревога — тень интеллекта и область, где есть место для творчества. Круг нашей дискуссии замкнулся. Творческие возможности человека и его подверженность тревоге — две стороны одной уникальной человеческой способности к осознанию пропасти между ожиданиями и реальностью.
Но между невротическими и здоровыми проявлениями этой способности существует большая разница. При невротической тревоге разрыв между ожиданиями и реальностью предстает в форме противоречия. Ожидания и реальность не соотносятся между собой, и, поскольку переживание постоянного напряжения от этого разрыва невыносимо, человек прибегает к невротическому искажению реальности. Хотя искажение служит защите человека от невротической тревоги, в конечном счете оно делает противоречие между ожиданиями и реальностью более ригидным, а значит, готовит почву для более сильной невротической тревоги.
С другой стороны, если деятельность продуктивна, стремления не противоречат действительности, а служат средством ее творческой трансформации. Трещина между ними постоянно затягивается, потому что человек приводит ожидания и реальность во все большее и большее соответствие. А это надежный способ преодоления невротической тревоги. Таким образом, способность человека преодолевать невротический конфликт — наша творческая способность — является в то же время способностью трансцендировать невротическую тревогу и жить с нормальной тревогой.
