Смятение сердца - [6]

Сэйбл вскинула голову: замечание попало в точку, больно ее задев.

— Тебе бы стоило влепить за это пощечину, Сальваторе Ваккарелло!

— Слава Богу, я вхожу в число твоих немногочисленных друзей, Сэйбл. С остальными ты так не церемонишься.

Выпустив эту стрелу, Сальваторе безмятежно принялся сдабривать специями только что нарезанное мясо. Он прекрасно знал, как обидчива Сэйбл, и старался, как мог, соткать для ее души защитный кокон. Нужно признать, это доставляло ему немалое удовольствие. Стоя спиной к девушке и по очереди опуская ломти в шипящее масло, он размышлял о том, как необходимо ей снова и снова слышать, что ее жизнь не такая уж бесполезная.

— Так чего же ты хочешь от меня, cara mia? Чтобы я… как это… побрюзжал с тобой на пару?

— Я никогда не брюзжу!

— Да, конечно. Ты дуешься, ты сердишься, ты… — Несколько оттаяв, он бросил короткий взгляд через плечо и неожиданно добавил:

— Ты очень помогаешь мне, Сабелла.

— Перестань, Сальваторе! — Девушка отмахнулась от похвалы. — Я просто играю в твоей кухне, как девочки играют с куклами. Но ты… ты не просто главный повар. Ты — мастер. У тебя золотые руки.

— Когда мы познакомились, ты думала иначе.

— Неужели нужно раз за разом напоминать мне… — Сэйбл повела плечами, от чего жемчужины на ее наряде матово замерцали. — Впрочем, у тебя есть на это право. Наверное, я не должна забывать о том, какой была. Да я и не забуду.

— Главные повара известны своим высокомерием. — Сальваторе ненадолго повернулся, сверкнув в улыбке зубами, кажущимися особенно белыми на фоне оливково-смуглой кожи. — И если кто-то осмеливается во всеуслышание оскорбить фирменное блюдо, какая-то малолетняя…

— Я и теперь повторю, что ты тогда переложил в свое фирменное блюдо базилика, — перебила девушка, не желая знать, каким еще эпитетом ее собираются наградить.

— А я и теперь не соглашусь.

— Упрямый итальяшка! — буркнула Сэйбл.

Сальваторе только усмехнулся, снимая с огня массивную сковороду. Чуть погодя он вернулся к столу, вспоминая вечер четырехлетней давности, когда юная посетительница ресторана высказала свое недовольство с таким так-том, что он едва ли почувствовал себя обиженным. Он тогда пригласил ее в святая святых — на кухню, чтобы лицезреть процесс приготовления osso bucco (телячьих ножек), и их тайная дружба расцвела пышным цветом. Сейчас он поднял взгляд от блюда, на котором располагал ломти жареного мяса среди овощей и зелени, и сдвинул густые брови.

— Как на этот раз тебе удалось ускользнуть из-под надзора отца?

— Он заперся в кабинете, как только у Лэйн начались схватки, — ответила девушка, мрачнея. — Она так хорошо держится: ни криков, ни слез, ни даже стонов. Но мне кажется, что он и в этом найдет повод для обвинения.

— Твой отец, он?…

— В ярости, Сальваторе. Он возмущен, но еще больше пристыжен.

— Разве тебе никто никогда не говорил, что невежливо заканчивать фразу собеседника?

Сэйбл поморгала, сбитая с толку, и приняла виноватый вид.

— Mi dispeaci, signore Vaccarello. Прошу меня извинить.

Она прижала изящную руку к сердцу, изображая величайшую искренность, — и вдруг высунула язык. Сальваторе расхохотался от души, сочный звук его смеха заметался между стенами ресторанной кухни, пустынной в этот поздний час.

Это был высокий, стройный мужчина, щедро наделенный экзотической привлекательностью своего народа. Кое-кто, не раз думала Сэйбл, мог бы даже назвать его красавчиком, несмотря на седые виски, придававшие ему вид стареющего аристократа.

— Постарайся понять, Сабелла, каково сейчас твоему отцу, — сказал он, отсмеявшись. — Фамильная честь много значит для него, и ему не так-то просто примириться с тем, что дочь рожает, не будучи замужем.

— Но ведь Лэйн замужем!

— Это она считает себя замужней, она и отец ее ребенка, но сеньор Кавано думает иначе.

Раздраженная, Сэйбл поднялась со стула, походила по кухне и остановилась перед Сальваторе, чтобы испепелить его взглядом.

— Значит, только его мнение идет в счет? Да и зачем снова к этому возвращаться? Разве мы уже не обсуждали это раз сто, не меньше?

— Твой отец обвиняет себя в том, что случилось с Лэйн.

— И правильно делает! — отрезала Сэйбл, возмущенно упирая руки в бока.

Сальваторе вздохнул. Как мог он объяснить ей? Она видела только то, что хотела, только то, что способна была видеть.

— На его месте каждый был бы уверен, что десяти хорошо вооруженных солдат вполне достаточно для охраны двух женщин. И потом, разве нет во всем этом твоей доли вины? Ведь все случилось еще и потому, что Лэйн прикрывала твое бегство.

Немедленно преисполнившись раскаяния, Сэйбл отвела взгляд, не замечая того, как беспокойно движутся по голубому шелку платья ее руки.

— Ты прав, Сальваторе.

— Ваш отец потратил много месяцев на то, чтобы разыскать Лэйн.

— Ну да, ну да! — согласилась она, дрогнув при виде рассудительного выражения на лице собеседника. — Он искал ее и в конце концов нашел. Только она не имела ни малейшего желания возвращаться.

— Он просто не мог поверить, что его дочь готова остаться с тем, кто ее похитил и обесчестил.

— Я… э-э… я тоже не могу этого понять, — призналась девушка едва слышно. У нее вырвалось сдавленное всхлипывание. — И все же она ни о чем другом не может ни думать, ни говорить. Я так скучала по ней, так ждала ее возвращения, а ей не терпится вернуться к нему!