Смутное время в Москве - [27]

Годунов, до которого в конце концов дошли тревожные слухи, пытался противостоять самозванческой интриге. После специально предпринятого расследования было установлено истинное имя самозванца. В Речь Посполитую были отправлены посланники (в том числе и родной дядя Отрепьева — Никита Елизарьевич Смирной), которые требовали выдачи самозванца. Помимо наглого присвоения царского имени Отрепьев был виновен в том, что самовольно снял с себя монашеское платье, нарушив обеты, дававшиеся при пострижении. Таких людей па Руси называли «расстригами» («ростригами») и презирали. Но, несмотря на все дипломатические усилия Бориса Годунова, поляки не собирались выдавать Лжедмитрия русским властям. Царского посланника стрелецкого голову Постника Григорьевича Огарева поляки изолировали от сношений с внешним миром и откладывали его выступление перед сеймом до тех пор, пока оно не потеряло свой смысл — Огарев выступил с обличением «расстриги» в феврале 1604 г., не зная о вступлении Лжедмитрия I на территорию России.

При тайном покровительстве короля самозванец довольно скоро собрал в Самборе армию в три тысячи человек из польской шляхты (дворянства), русских эмигрантов, донских и запорожских казаков.

13 октября 1604 г. небольшое войско самозванца перешло границу и вторглось в пределы России. Появление «царя Дмитрия», обещавшего народу «жаловати и в чести держати… и в покос, и во благоденственном житии», вызвало на охваченных недовольством и брожением землях эффект искры, попавшей в пороховой погреб. Приграничные города сдавались один за другим — народ хватал воевод и передавал их Лжедмитрию. Часть воевод сами переходили на сторону самозванца, признавая в нем «царевича». Ключевым событием начала войны стала сдача Чернигова, одной из главных крепостей Северской Украины. Черниговские воеводы князь Иван Татев и князь Петр Шаховской целовали крест «царевичу», а голова Никифор Воронцов-Вельяминов предпочел верность присяге и был убит. Вопреки имеющемуся представлению, он не происходил из другого рода Вельяминовых, чем родичи Годунова.

Первое серьезное сопротивление самозванец встретил под Новгородом-Северским, второй воевода которого Петр Федорович Басманов смог организовать крепкую оборону. Войско Лжедмитрия приступило к осаде и застряло под Новгородом-Северским на несколько недель. Тем временем из Москвы навстречу неприятелю вышло войско в 25 тысяч человек во главе с первым боярином государства князем Федором Ивановичем Мстиславским. При этом ситуация, которая складывалась на «украйнах», была не в пользу Годунова. Приграничные города один за другим переходили на сторону самозванца. 18 ноября Лжедмитрий получил известие о сдаче Путивля — крупнейшей крепости, обладавшей хорошими каменными стенами. По словам Буссова, известие о падении Путивля потрясло Бориса Годунова, он «пришел в великий ужас, стал горько жаловаться на предательство и вероломство вельмож, князей и бояр, и сказал им в лицо, что это их рук дело и задумано оно, чтобы свергнуть его». Однако еще все можно было исправить на иоле брани.

Плоды победы, одержанной Лжедмитрием в сражении 21 декабря под Новгородом-Северским благодаря лихой атаке польских гусар, были утеряны самозванцем после жестокого разгрома в сражении при селе Добрыничах 21 января 1605 г. Потери Лжедмитрия, согласно официальным данным, составили 11 500 человек, из которых 7000 составляли запорожские казаки. Остатки его войска были рассеяны, а сам претендент на русский престол, едва не попав в плен, бежал в Путивль. Самозванца спас князь Василий Михайлович Рубец Мосальский, подхвативший Лжедмитрия, когда его лошадь была ранена. Победителям достались богатые трофеи, и в том числе личное копье Лжедмитрия. Царь праздновал победу с большим торжеством. Вестника о разгроме самозванца — стольника Михаила Борисовича Шеина — он на радостях пожаловал в окольничьи. По всем церквям было велено петь благодарственные молебны. «Мы видели, как три тысячи несчастных пленных, семнадцать неприятельских знамен и одиннадцать барабанов были доставлены в Москву с торжественностью, превосходившей, однако ж, значение празднуемой победы», — свидетельствует английский посол Томас Смит.

Впрочем, этот успех царской армии оказался и последним. Продвижение ее остановилось под небольшим городком Кромы, оказавшим правительственным войскам неожиданно упорное сопротивление. Казаки вырыли в Кромах целый земляной город, успешно и задорно оборонялись от неповоротливых «московитов». Боевой дух в царской армии падал, в кромском лагере начались болезни. Самозванец же отсиживался в Путивле, где, согласно свидетельству П. Пирлинга, проводил время весьма любопытным образом. Пирлинг пишет, что Лжедмитрий, будучи фанатичным приверженцем научного знания, учредил в своей Ставке что-то вроде тайной школы, и брал уроки философии, грамматики и литературы у иезуитов, сопровождавших его войско. Однако весьма скоро он прекратил эти занятия, опасаясь подозрений в симпатиях к «латинству» со стороны соотечественников, и, вероятно, вовремя — со всех сторон в Путивль стекались все новые и новые толпы сторонников «царевича».