Смутная пора - [17]
Это был приехавший сюда сегодня утром по войсковым делам один из писарей гетмана Мазепы – Филипп Орлик.
XIII
Больше всего не любил Иван Степанович Мазепа людей среднего ума и средних способностей.
– Умный для дружбы, дурак для службы, а иных куда – ума не приложишь, – говорил гетман.
Так и поступал. Видит, что глуп казак и «тонкой политики» понять не сможет, – брал такого в сердюки или писаря охотно. Такой подвоха учинить не сможет, тянуться будет, а строго спросишь – не обидится. Если отличался казак умом, Иван Степанович быстро прикидывал, что полезного можно извлечь для себя из чужого ума. Обнадеживал человека, коли нужен был, ласкал, располагал к дружбе. Если же высказывал иной чванство вместо ума, мелкую зависть, был говорлив и суетлив не в меру, – гетман такого никак не жаловал.
Семен Палий был гетману и приятен, и досаден.
Мазепа ценил ум и храбрость фастовского полковника, который имел к тому же и большую воинскую силу, а ко всякой силе гетман всегда относился с большим почтением.
И хотя поднятая Палием гиль грозила многими неприятностями, Мазепа все же решил привлечь его на свою сторону.
«Лучше бы было принять Палия со всеми людьми под царскую руку, – сидя за дубовым резным столом, писал гетман в Москву. – Если Палий, приобретши такую знаменитость, перейдет к неприятелю, то в Малороссии поднимется волнение, многие люди потянутся отсюда к нему, потому что Палий человек военный и в воинских делах имеет счастье…»
Дверь гетманских покоев тихо скрипнула.
Вошел писарь Орлик, поклонился, остановился почтительно у порога.
– Пошел вон. Видишь, я занят, – сурово сказал гетман, продолжая писать.
– Ничего, я подожду, ясновельможный пане гетман.
– Что? – удивился неожиданной писарской дерзо» сти Иван Степанович.
– Важные известия имею, прошу прощенья.
– В канцелярию…
– Никак не можно, пане гетман, – перебил Орлик. – Дело важное, до вашей особы касается…
– Подожди, – поднял палец Мазепа и встал. Привычным движением он закрыл дверь, подошел к Орлику, положил на его плечо свою тяжелую руку.
– Сказывай без лжи и утайки, что ведаешь. Лукавства в оных делах не прощу…
Но писарь лукавить и не собирался. Он не торопясь, обстоятельно доложил о том, что видел и слышал в Запорожье.
– Имею верные сведения, ясновельможный пане гетман, – докладывал Орлик, – что Палий тайно посылает на нашу сторону своих лазутчиков. Сии лазутчики мутят народ более всех… В Сечи видел я также Луньку Хохлача, бежавшего из маетности вашей милости… Недовольство особой вашей ясновельможности столь велико, что казаки и гультяи открыто выражают желание передать гетманство Палию, коего почитают своим защитником… Ежели Палий будет принят под руку его царского величества, то при его воинском счастье, хитрости и общем расположении народа может получить уряд вашей милости…
Мазепа, слушал молча. «Да, это правда, – думал он. – Правда… Надо принимать иные меры, пока не поздно. Писарь прав. Оплошку я чуть не сделал явную… Дело не о ремешке идет, а о целой коже…»
– Дело сие держи, Филипп, в тайне, – тихо произнес он, когда писарь кончил. – Впредь так служить будешь – быть тебе генеральным…
– Богом клянусь, пане гетман, крови за вас не пожалею, – с чувством ответил Орлик.
– Кровь ныне дешева, бога многие не боятся, – усмехнулся Мазепа, пристально вглядываясь в писаря. – Я из Москвы, из Посольского приказа извещение получил, будто в Польше прошлый год некий вор, злодей и безбожник костел ограбил и двух жинок заколол. А нынче-де тот вор, кличку переменив, к нам в казаки ушел… Так мне строго приказано сыск учинить и, буде того вора обнаружим, немедля в кандалы взять…
– А приметы того вора вашей милости ведомы? – изменясь в лице, дрогнувшим голосом спросил Орлик.
– Ведомы явственно, – раздельно и значительно произнес гетман.
Его огненные глаза жгли писаря. Тот молчал, все ниже и ниже склоняя голову.
– Иди, Филипп, – сказал наконец Мазепа, – иди и ведай, что сыска чинить не буду, но службы требую верной…
Орлик опустился на колени, схватил полу гетманского кунтуша, поцеловал.
– Весь твой до гроба, – прошептал он, – с тобой хоть в ад…
И вышел, слегка покачиваясь, словно его вдруг хмельком зашибло.
А гетман опять сел к столу, внимательно перечитал написанное ранее, медленно порвал на мелкие клочки. Вздохнул и принялся за новое письмо, злобно грязня украинский народ, которым управлял:
«Наш народ глуп и непостоянен. Пусть великий государь не слишком дает веры малороссийскому народу, который сегодня дружит с нами, а завтра может сговориться с поляками, – писал Мазепа. – Палия тоже не следует в подданство принимать. Он ныне начал вельми высоко забирать и от часу все больше к себе гультяев прибирает… Ничего доброго царскому величеству Палий не мыслит и тайно сносится с врагами нашими…»
В тот же вечер с доносом на казацкого батьку выехал в Москву писарь Орлик.
XIV
Когда прохожий поп Грица Карасевич ввел в блуд двух местечковых жинок, казаки и селяне по своему старому обычаю решили с попом расправиться сами. Приговорили повесить.
Но поп был не глуп и, как объявили ему приговор, стал казаков совестить:
– Эх, браты, браты! Вижу я, что ослабла ныне сила казацкая, коли за жинок злоехидных такого человека губите. Я ж за вас, собачьих сынов, кровь свою вместе с батьком Палием проливал. Меня сам батько Палий по правую руку сажал, как я трех ляхов срубил. Я ж, дурни вы чубатые, только видом поп, а душой казак и батьку Палию кум…
Старейший советский писатель Н.А.Задонский известен читателям многими произведениями, посвященными героическому прошлому нашей страны ("Горы и звезды", "Смутная пора", "Донская Либерия" и др.). Наибольшей популярностью пользуется его историческая хроника "Денис Давыдов", воссоздавшая образ замечательного русского поэта, партизана, героя Отечественной войны 1812 года.Жизнь Дениса Давыдова рисуется в книге на фоне того огромного патриотического подъема, который охватил русский народ в годы борьбы с нашествием полчищ Наполеона.С волнением читаются и те страницы хроники, которые посвящены Денису Давыдову как поэту и человеку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга писателя Н. Задонского рассказывает о восстании под предводительством бахмутского атамана Кондратия Булавина, в ходе которого беднейшее казачество и крестьяне создали «Донскую либерию», свое правительство, низложили зажиточную казацкую старшину, сами чинили суд, решали дела свои демократически.В основу книги положены подлинно исторические свидетельства, народные сказы и предания о Кондратии Булавине и вольнолюбивой голытьбе. Сочный язык, яркие, запоминающиеся образы предводителей восстания и рядовых его участников скреплены писателем документами, многие из которых он собрал сам в архивах и у любителей старины.
Историческая хроника известного советского писателя-историка Н.А.Задонского рассказывает о народном восстании на Дону под предводительством атамана Кондратия Булавина. Все описанные в книге события основаны на архивных документах. Многие из документов впервые были обнаружены автором при создании хроники.
Книга повествует о создателе первого в России тайного юношеского общества, объединившего многих будущих декабристов, – Н.Н.Муравьеве, организовавшем после Отечественной войны 1812 года вместе с братом Александром и Иваном Бурцевым знаменитую Священную артель, явившуюся колыбелью тайного общества Союза спасения.Эпиграфы взяты из писем известных политических и общественных деятелей к Н.Н.Муравьеву, хранящихся в фондах Государственного Исторического музея.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.