Смута в России. XVII век - [8]

». Позднее этот аргумент будет еще более подробно развит и обоснован в «Утвержденной грамоте» и все акценты будут сделаны на том, что Борис Годунов уже проявил себя как исполнитель воли и даже «сын» царя Ивана Грозного. В соборном документе рассказывалось, как будущая царица Ирина еще семилетней девочкой попала во Дворец вместе с братом и жила там до своей свадьбы с царевичем Федором Ивановичем. Тогда сам царь Иван Грозный преподал первые уроки будущему правителю: «а государь наш Борис Федорович при его царьских пресветлых очех был всегда безотступно по тому же не в совершенном возрасте, и от премудрого его царьского разума царственным чином и достоянию навык». Еще более Борис Годунов был приближен после несчастной смерти царевича Ивана Ивановича. «Какова мне Богом дарованная дщерь царица Ирина, таков мне и ты, Борис, в нашей милости как еси сын», — так передавали слова царя Ивана Грозного, сказанные после смерти его наследника. Потом, умирая, царь Иван Грозный «приказал» Борису Годунову охранять «от всяких зол» царя Федора Ивановича и его царицу Ирину, что правитель и исполнил. В «Утвержденной грамоте» подробно рассказано о пути Бориса Годунова и его заслугах. Особенно выделена победа над крымским царем Казы-Гиреем в 1591 году, после которой на Бориса были возложены царские знаки самим царем Федором Ивановичем: «от его царьских рук на выю свою возложения чепи от злата Аравийска, и царьские багряницы его царьских плеч» Не менее символичными были подаренные Борису сосуды из царской казны, связанные памятью с началом московского княжеского дома и борьбой с Ордой: «и судна златого зовомый Мамай прародителя своего великого государя Дмитрея Ивановича Донского, которые взял у безбожного Мамая, как его победил».

В первый день соборных заседаний 17 февраля 1598 года удалось договориться о «предизбранной» кандидатуре Бориса Годунова. На следующее утро, в субботу 18 февраля, начались молебны в Успенском соборе в Кремле, продолжавшиеся три дня. После них представители всех чинов пошли в Ново-Девичий монастырь, чтобы просить царицу-инокиню Александру Федоровну и ее брата Бориса Годунова согласиться с «советом и хотением всея земли», поддержанным патриархом и освященным собором. Но в понедельник 20 февраля опять ничего не произошло: государыня «не пожаловала», а Борис Федорович «милости не показал же». Более того, Борис Годунов продолжал убеждать патриарха Иова, «что ему о том и в разум не придет». Конечно, это был ритуал, но ритуал необходимый, прояви Борис нетерпение и пропусти что-то важное в этот момент, то ему уже никогда бы не простили отсутствия смирения перед мнением «мира», то есть народа. Даже те, кто позднее обвинял Бориса в «похищении» престола не могли разобраться, «хотя или не хотя воцарился правитель Борис Федорович»[33]. Борис Годунов продолжал всячески демонстрировать, что смирился перед волею народа. Отказывая «о государьстве», Борис Годунов не отказывался «о земских делех радети и промышляти» вместе с другими боярами. Как напишет автор «Повести, как восхити царский престол Борис Годунов», «егда нарицали его царем, тогда в наречении являлся тих, и кроток, и милостив»[34]. Однако смирение Бориса Годунова было обманчиво, он продолжал деятельно работать над тем, чтобы все-таки найти свой путь к престолу.

В Москве развернулась настоящая агитация за избрание Бориса Годунова на царство. В ход шли самые разные приемы: подкуп, лесть, увещевание, запугивание. Считается, что апофеоз предвыборных «технологий» начала XVII века случился в момент знаменитого похода москвичей в Ново-Девичий монастырь с целью «умолить» Бориса принять царский венец. Красочный рассказ летописей и сказаний, ставших источниками «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина, а вслед за ним и пушкинского «Бориса Годунова», заслуживает внимания сам по себе. В нашем восприятии под обаянием литературного гения А.С. Пушкина некоторые акценты сместились и мы воспринимаем события так, как прочитали в исторической драме, а не в тексте памятников времен Смуты. Надо помнить, что избрание Бориса Годунова на царство было делом не одного дня. В Русском государстве впервые знакомились с тем, как должно происходить царское избрание. Правитель действовал не один, а во главе целого клана своих друзей и ближайших родственников Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых, вполне обоснованно ожидавших для себя будущих царских милостей. Но активны были и противники Бориса Годунова, со слов которых воспроизводятся все обвинения ему в принуждении к выбору именно годуновской кандидатуры на царский престол.

То, что после Н.М. Карамзина и А.С. Пушкина стали называть спектаклем, на самом деле было частью определенного общественного договора, отражавшего в умах жителей Московского государства своеобразное представление о том, что дозволено боярской власти, и какое право принадлежит «миру». Поэтому прав С.Ф. Платонов, заметивший: «Можно считать окончательно оставленным прежний взгляд на царское избрание 1598 года как на грубую «комедию»»[35]. Хотя историки по-прежнему разделены в своих оценках земского собора: А.А. Зимин считал, что не обошлось без «приемов социальной демагогии», Р.Г. Скрынников склонен думать, что собор «многократно менял свои формы и состав». Но, пожалуй, никто бы не стал спорить с оценкой земского собора 1598 года, данной Л.В. Черепниным: «Учредительный акт, им совершенный, — «поставление» главы государства — во многом определил дальнейшее направление политики России»