Смута в России. XVII век - [39]

. Положительные черты отмечал и автор «Московской хроники» Конрад Буссов, тоже лично встречавшийся с Борисом Годуновым. Уже во время первого приема он убедился в справедливости слов приставов, которые предупредили иностранцев, что им не следовало увлекаться напитками на царском пиру, так как царь Борис Годунов «не любил пьяниц». Передавая рассказы о том, что было сделано Годуновым в самом начале его царствования, Конрад Буссов записал и о новых мерах против пьянства, амнистии преступникам и жалованье подданных: «Все вдовы и сироты, местные жители и иноземцы были от имени царя наделены деньгами и запасом, т. е. съестным. Все заключенные по всей земле были выпущены и наделены подарками. Царь дал обет в течение пяти лет никого не казнить, а наказывать всех злодеев опалой и ссылкой в отдаленные местности. Он повелел построить особые судебные палаты и приказы, издал новые законы и постановления, положил конец всякому имевшему место в стране языческому содомскому распутству и греху, строго-настрого запретил пьянство и шинкарство или корчмарство, угрожая скорее простить убийство или воровство, чем оставить ненаказанным того, кто вопреки его приказу откроет корчму и будет продавать навынос или нараспив водку, меды или пиво… В общем этот Борис стремился так править, чтобы его имя восхваляли во многих землях, а в его земле была тишина и подданные благоденствовали бы… Он искренне хотел добра своей земле, но над его правлением все же не было благословения Божия, ибо он достиг царства убийством и хитростью»[175].

И, напоследок, еще один портрет царя Бориса, оставленный Исааком Массой: «Борис был дороден и коренаст, невысокого роста, лицо имел круглое, волоса и бороду — поседевшие, однако ходил с трудом по причине подагры, от которой часто страдал, и это от того, что ему приходилось много стоять и ходить, как обыкновенно случается с московскими боярами, ибо они безотлучно должны находиться при дворе и там целые дни стоять возле царя, без присесту, три или четыре дня сряду… Борис был весьма милостив и любезен к иноземцам, и у него была сильная память, и хотя он не умел ни читать, ни писать, тем не менее знал все лучше тех, которые много писали; ему было пятьдесят пять или пятьдесят шесть лет, и когда бы все шло по его воле, он совершил бы много великих дел; за время своего правления он весьма украсил Москву, а также издал добрые законы и привилегии…; но он больше верил священникам и монахам, нежели своим самым преданным боярам, а также слишком доверял льстецам и наушникам и допустил совратить себя и сделался тираном, и повелел извести все знатнейшие роды… и главной к тому причиной было то, что он допустил этих негодяев, а также свою жестокую жену совратить себя, ибо сам по себе он не был таким тираном.

Он был великим врагом тех, которые брали взятки и подарки, и знатных вельмож и дьяков он велел предавать за то публичной казни, но это не помогало.

Он был погребен в Архангельской церкви в Кремле, где погребают всех царей, и весь народ, по их обычаю, громко вопил и плакал».

Запискам Исаака Массы предпослан также поэтический портрет-эпитафия Бориса Годунова:

Ты был тиран, каких не часто видел свет,

Подобен Янусу, двуликий и чудесный.

Прекрасен, словно день, ты всем дарил привет;

Таков ты с виду был; но втайне и безвестный

Ты был другим; сокрыт твоих деяний след,

Но и тебе клочок земли достался тесный[176].

Таким образом, почти все современники говорят об одном и том же — царь Борис Годунов был весьма умелым правителем, но его сгубили властолюбие и тиранство. Меньше говорится о предательстве и лицемерии тех, кого он благодетельствовал и кому оказывал покровительство. Но без этого уточнения не понять почему возникло Смутное время. Да, преступления царя Бориса, если они были, должны были нанести тяжкий удар по династии Рюриковичей, но явно, что она пресеклась и рухнула не от них. Царь Борис Годунов (и эта его историческая работа еще будет оценена в 1613 году) сделал все, чтобы новая царская династия стала легитимной. Но не преуспел в этом. Были его прямые преступления, связанные с расправой над родом Романовых, но ведь это не были публичные казни бояр, на которые был так скор царь Иван Грозный. Нам все равно не понять, а современники должны были оценить, как при этом правителе остановились многочисленные убийства в Московском государстве. Помня, как Борис Годунов бросился защищать царевича Ивана Ивановича от царского гнева, можно подумать, что внутренне он не был чужд искренних порывов добра и справедливости. Но сын своего ужасного века, лучший ученик в школе царя Ивана Васильевича, увы, не мог легко избавиться от грозненского наследия. Опалы, хотя и были смягчены, но никуда не исчезли из методов его правления. Расправы явные, как в деле с Романовыми и неявные, как в местнических делах Голицыных, все больше и больше давали повод нежеланным для Бориса Годунова мыслям о смене самодержца. Претенденты по-прежнему оставались. Всех их победил тот, у кого, как показалось многим, было преимущество «прирожденности». Воскресший Дмитрий стал могильщиком Бориса Годунова и «тишины» его царствования.