Смотритель маяка - [49]

Вика положила голову ему на плечо. Его сердце затрепетало в два раза чаще.

– Рядом с тобой мне спокойно.

Её шёпот действовал на него опьяняюще.

– Мои чувства противоположны твоим. Я… ладно, молчу.

Она приглушённо рассмеялась.

– Твоё молчание красноречиво. Я тебя интересую только с этой целью?

– Ещё я устал варить себе кашу по утрам.

Вика сделала вид, что хочет его укусить. Он сделал вид, что уворачивается.

– Бессовестный!

Мужчина с восьмого ряда повернул к ним голову:

– Молодые люди, вы мешаете смотреть фильм.

– Простите. – Извинения Артёма не были формальностью. Он испытывал неловкость. Потому что сам не мог терпеть, когда кто-то разговаривал во время сеанса.

Он дважды быстро сжал ладонь Вики. Этому тайному жесту его научила мама в далёком детстве. Вика в ответ дважды сжала его ладонь. С ума сойти. В затянувшейся зиме наметилось робкое потепление. Одиночество больше не давило на него стальной тяжестью. Больше года он носил на себе громоздкий груз, не подозревая о его непосильном весе. Барсик, Джефф и Вика не могли вернуть сознание его матери, но с их присутствием нести громоздкую ношу было значительно проще. Женщина могла растоптать мужчину, обесценить так, что он лет пять будет приходить в себя, растрачивая душевные и физические силы. А могла вдохнуть в него энергию тысяч солнц. Конечно, какой путь выберет Вика, зависело и от него тоже. Тем не менее отрицать роль женщины в жизни мужчины так же глупо, как надеяться на вечную жизнь.

Примерно на тридцатой минуте фильма, когда герой Джеймса Стюарта доставал из золочёного портсигара сигарету, полотно экрана пошло волнами. Зыбкая рябь двигалась снизу вверх, искажая картинку до рези в глазах. На звук помехи никак не влияли. Актёры советского дубляжа продолжали вести диалог за американских артистов.

Зрители безропотно смотрели фильм. Ни один человек не поднял шум и не повернул головы. Даже Вика. Артём оглянулся наверх. Рассеянный луч света из окна аппаратной ложился на проекционный экран без видимых проблем. Посторонних шумов из будки киномеханика в зал не проникало. Их и невозможно было услышать.

– Тебе не интересно?

В условной темноте кинозала лицо Вики светилось немыслимой красотой.

– Фильм хороший, милая, – дипломатично ответил он.

– Милая, – повторила она. – Давно ли?

– С тех пор как нас подвели друг к другу в первый день съёмок. – Он старался говорить как можно тише. Не хотел повторно получить вполне заслуженное замечание. – Что-то не так с экраном. Он колышется, как флаг на ветру. Невозможно ничего разглядеть.

– С экраном всё в порядке, Артём.

Он озадаченно поднял бровь.

– Как ты себя чувствуешь?

– Со мной тоже всё в порядке, Вика. Мне незачем тебе врать. Экран рябит, я это вижу так же чётко, как тебя.

– Значит, что-то не так с твоим зрением.

– Возможно, – не стал он спорить. – Извини, что отвлёк от просмотра.

Кондиционированный воздух кинотеатра наполнился напряжением. По спине Артёма проскочил слабый электрический разряд. Низкие вибрации отдавались в теле тревожным ожиданием. Ранее он не испытывал проблем с паническими атаками или, упаси боже, клаустрофобией. Что, чёрт возьми, происходило?

Не нравилось ему это навязчивое ощущение опасности. Всё так хорошо начиналось, и вот он сидит на иголках в предчувствии катастрофы. Никто, кроме него, не замечал деформацию экрана. Это его пугало. Образ обезумевшей матери не выходил из головы. Неужели её безумие передалось ему по наследству? Он отказывался верить в такой сценарий. Злой рок не отберёт у него надежду. Он не позволит этому случиться.

Он посмотрел на Вику. Если она и чувствовала, что он не в порядке, то не донимала вопросами. Она находилась рядом, и это всё, что ему было нужно. Он испытывал к ней нежную благодарность за молчаливую поддержку. Ему так не хватало опоры после развала семьи. Слишком много сиротливого одиночества при полном отсутствии тепла и ласки. А теперь она появилась – прекрасная девушка с хорошим воспитанием, чей разум не забит пустотой социальных сетей. Конечно, он форсировал события, наделял её качествами, которые хотел видеть в своей девушке. Она всего лишь человек, со слабостями и недостатками, как и другие люди. Однако впечатляющая внешность Вики не компенсировалась необоснованным пафосом, которым так грешат многие девчонки с правильной формой бёдер и молочных желёз. Она не набивала себе цену, не спрашивала, сколько он зарабатывает, ничего не требовала за право находиться рядом с собой. Не курила и не выражала мысли с помощью нецензурной лексики. Во времена всеобщего падения нравов это само по себе уже являлось добродетелью.

И ещё она сказала, что с ним спокойно. И этим навечно завоевала его сердце.

В искусственном полумраке Артёму померещилось, что по проходу слева от него бежит собака. Он трижды моргнул, снимая с глаз усталость. Собака села напротив девятого ряда, аккурат рядом со стариком. Собакой её можно было назвать с большой натяжкой. То же туловище и четыре лапы. На этом сходство заканчивалось. Маленькая вытянутая морда на мощной шее, закруглённые стоячие уши, торчащий клок шерсти на макушке. Название хищника само всплыло на поверхность из глубин памяти. Гиена.