Смоленское направление - 4 - [5]

***

Грибница у опушки оказалась богата. Несмотря на очень засушливое лето, Дайва набрала целую плетёную корзину с горкой и успела сплести венок из цветов, как ей захотелось пройти дальше, вглубь леса. Углубившись по только ей заметной тропке в болотные заросли, пройдя шагов пятьдесят, она повернула налево и, перескочив через яму напоминающею давно осевшую могилу, заметила бьющий из-под земли ключ. Проследив, куда течёт студеная водица, от которой кожа покрылась мурашками, девочка двинулась вдоль бегущего ручейка, аккуратно обойдя земляничные кусты, вышла к зарослям малины и остановилась. Здесь обитало пернатое царство. Повзрослевшее птичье потомство уже давно покинуло родительские гнёзда, но не собиралось далеко улетать. Где ещё можно найти столько ягод? Залюбовавшись обилию ярких расцветок холок и спинок птиц, Дайве стоило неосторожно хрустнуть сухой веткой, как птичье царство сразу встревожилось, залопотало, забило крыльями, и малинник вмиг ожил. Птицы вспорхнули и, выражая свое недовольство гамом, разлетелись по веткам деревьев. Углядев среди высохших, огромные, ярко-бордовые, готовые взорваться своим соком от одного прикосновения ягоды, девочка не утерпела и поднесла ветку прямо ко рту, с жадностью проглатывая слетающие от лёгкого прикосновения языка плоды. Они были одновременно сладкие и кислые, даже медовые, отчего очень скоро утолили жажду, но возбудили голод. "Волшебный лес" - пронеслось у неё в голове, когда услышала, как её зовёт Петер Клаусович, которого она про себя называла товарищ профессор. Хотя он и представился ещё в поезде как кандидат наук, профессор звучало более подходяще для такого образованного человека. Тем более что внешностью, особенно пенсне, он очень походил на одного учёного, видимого ею на картинке в музее истории религии и атеизма, когда в позапрошлом году они всем классом ходили в культпоход. "Дайва! Ау! Дайва"! - разносилось по лесу.

Дайва побежала к поляне, где оставила корзинку, и кусты расступались перед ней, подобно верным пажам, указывая дорогу.

Петер Клаусович, одетый в футболку с модной оранжевой полоской, заправленной в нелепые, явно от пижамы брюки, подтянутые по самые рёбра и парусиновые теннисные туфли был взволнован. В одной руке, измазанной сажей, он держал бумажный кулёк, из которого виднелись пшеничные сухари, а во второй газету.

- Ой, сухарики! - Обрадовалась Дайва.

- Ты знаешь, какое сегодня число? - Строго спросил "профессор".

- Двадцатое июля. Скоро каникулы закончатся. Я у себя в дневнике отмечаю, так Любовь Константиновна посоветовала, а что?

- Снова эта Любовь Константиновна! - вскипел Дистергефт, - Эти сухари я только что обнаружил в печке, когда проверял топку. Вместе с ними лежали спички и эта газета. Всё очень странно. Я точно помню, что заглядывал туда, когда двигал заслонку на трубе. Но это всё мелочи. Газета "Правда" свежая.

- Товарищ профе …, извините, Петер Клаусович, можно мне на газету взглянуть?

- Чего уж, посмотри, почитай. - Петер протянул Дайве газету и буркнул под нос, - Мистика какая-то.

Девочка задержалась на заголовке передовицы, над которым стоял номер, дата девятнадцатое июля и цена пятнадцать копеек. Прочла расположенное в правой колонке сообщение от Советского Информбюро (как утреннее, так и вечерние), раскрыла газету, ища что-либо о Ленинграде, всмотрелась в фотографию лётчиков, беглым взглядом пробежала по последней странице, где печатались международные новости, и внизу увидела напечатанные мелким шрифтом телефоны отделов редакции. Улыбнулась, подглядывая за вытирающим несвежим платком испачканную руку профессором и, прочла вслух: "О недоставке газеты в срок сообщать по телефону Д3-30-61". Сложила многотиражку, возвращая Петеру Клаусовичу.

- Видимо, здесь подписчик жил. Газету сбросили с самолёта, а она угодила в трубу, провалилась вниз и попала туда, - Дайва указала пальцем на дверцу печи. - А спички, как и сухари в печке хранили, чтобы не отсырели. Вы их просто не заметили. Вспомните, как мы набросились на банки с горохом. Всё внимание к запасам было. Зато, теперь у нас есть хлеб, я принесла маслят, и мы устроим пир!

- Ну да. Вот я дурак старый. Оказывается всё так просто.

- Петер Клаусович, - Дайва хлопнула ресницами, - разрешите я печь растоплю, мне бабушка в Орше показывала, я умею.

Дистергефт согласился. Растапливать печь он и сам умел, но для ребёнка сей процесс был своеобразной наградой, так что поощрение, особенно после столь блестяще, для юного ума, логического объяснения возникновения газеты было закономерно и педагогически верно. Прихватив с собой корзинку с грибами, Петер вооружился перочинным ножиком и пошёл к речке чистить маслят, где устроившись на берегу, стал размышлять.

Конечно, он не поверил, что для доставки газеты, редакция специально выделяет аэроплан, но способ попадания печатного издания в печку, о котором он не додумался, имел шансы быть. Летел самолёт, выпала газета, да залетела в эту "тьмутаракань". Как говорят чопорные островитяне: If it looks like a duck, waddles and quacks, then it"s probably a duck. (Если птица похожа на утку, ходит вразвалку и крякает, то это, скорее всего, утка). Теперь спички. Обработанные парафином, с двухцветными головками, зажгутся от любого трения. Подобные он видел, но чтоб именно такие - нет. Коробка, в которой они лежали, скорее всего, из алюминия, не оловянная. В многочисленных экспедициях он и сам прятал спички в непромокаемые футляры, не доверяя картонным упаковкам. У Владислава, например, так вообще в рукоять ножа были сложены. На исцарапанном, похожем на многократно уменьшенный тубус футляре, никакой маркировки нет - самодел. Такие безделушки авиаторам делают их механики, а те таскают с собой, хвастаются. У них и портсигары из алюминия ценятся дороже посеребрённых. Возможно, хозяин дома и держал спички в топке. Может, ему так удобно было, но сухари… они не могли сохраниться в печи. Мыши нашли бы и съели. Этого, человек, живущий в лесу, не знать не мог. Не зря в народе говорят о мышке-подпечнице. Значит, предметы оказались в печи совсем недавно и к хозяину дома никакого отношения не имеют. Что имеем: газета попала по воздуху, другим способом привезти её из Москвы невозможно; спички, могут, принадлежать лётчику или человеку, привыкшему к путешествиям; ржаные сухари в авиации не дают - только пшеничные. Снова совпадение. Все три предмета связаны с одной профессией. Следовательно, можно предположить, что летел самолёт, что-то случилось, и лётчик спустился на парашюте сюда во двор сегодня рано утром или день назад. Спрятал в печи свои вещи, открыл изнутри выходящую на реку дверь, и пропал. Возможно, пошёл искупаться и утонул. Течение в речке о-го-го, а дно какое коварное - три шажка и с головой. Только где парашют? Если его найти, то всё объяснится. А вдруг это не наш лётчик, а шпион? Советская газета для отвода глаз или ещё хуже, печка - тайник. Три предмета что-то означают, и тот, кто их обнаружит, сделает для себя соответствующие выводы. И ведь не докажешь ничего. Точно, как же я сразу не догадался? С каких это пор дом в лесу запирают на такой хитрый замок? Ладно дом, а сарай напротив реки чем дорог? Стоп, а если шпион никуда не уходил и в доме прячется? Там же Дайва одна!