Смиренное кладбище - [13]
В магазине Стасик оставил Воробья возле кассы, а сам с двумя портфелями пошел, куда «Посторонним вход воспрещен», к Людмиле Филипповне, к Люське.
Через полчаса Стасик вышел. Портфели тянули к земле.
— Чего взял? — спросил Воробей на улице.
Стасик открыл портфель.
— «Посольская», — прочел Воробей. — Хорошая?
Стасик взглянул на него жалостным взглядом и не ответил. Воробей понял: хорошая.
С утра в среду Мишка поехал за шашлыком в центр и на рынок купить зелени.
Воробей в это время ставил цветники. Дождь не намечался, народу за цветниками собралось много.
Воробей брал квитанцию, отмечал на ней «Цветник установлен», расписывался и лез в сарай, где стояли плотно прижатые друг к другу цветники — бетонные рамы, внутри которых высаживались на могиле цветы.
Не так возить тяжело — он их накладывал для экономии времени сразу по три штуки на тележку, — как таскать тяжело одному среди разношерстных мешающих оград.
На открытых кладбищах, где по целине роют, установка оград вовсе запрещена, а тут все могилы в разнокалиберных оградах; некоторые еще и с пиками — для красоты. Мало кто не посидел на них. Особенно зимой, когда гроб по узкому на головах двое несут, чуть соскользнул — задом на пику. И терпи, упирайся, не товар же кидать.
За свои восемь лет при мертвых освоил Воробей цветники в одиночку ворочать и горбылей — нестандартных цветников, тяжелей обычных килограммов на тридцать, — тоже не пугался. Знал, где кантовать, где тащить волоком, а где и на шее, как хомут, пронести. После больницы, правда, на шею не вешал: попробовал как-то — сознание дернулось, чуть не грохнулся. А на голове гробы таскать, само собой, не пытался. Когда Мишка под рукой — легче, сочувствует, больше сам ворочает; а если один — приходится…
Установка цветников шла резво, заказы попадались все на блких участках — возить недалеко.
Потел Воробей, но скоростей не сбавлял, только клиентов перед собой подгонял: «Передом идите, показывайте!» — и пер перегруженную тележку, по оси увязавшую в непросохших дорожках. «Мамаша, шустрей давай, потом отдышишься, очередь видала»… Клиенты поспешали. Домчавшись до нужной могилы, Воробей привычными ударами лопаты сносил до необходимого размера холм, шлепал сверху цветник, подбивал под него землю, шуровал лопатой внутрь — ровнял землю под цветы. «Готово!» Клиент стыдливо тыкал ему нагретые в кулаке деньги. Воробей, не глядя, совал их в карман: «Спасибо». И гнал дальше. Когда не давали ничего — сам не просил, чуть постояв, увозил свою таратайку без «спасибо».
Не забывал Воробей и о земле невзначай напомнить: «Сюда чернозему — неплохо, на глине-то что вырастет. Глина, да еще света от деревьев мало». Клиент обеспокоивался: «Вы думаете, надо?» — «Глядите, дело ваше, мне — что…»
Как правило, действовало. «А есть на кладбище земля?..» — «Найти можно, если поискать… Кому есть, кому нет. Мы для себя из Загорска возим, смесь огородная — навоз там… торф. Сюда ведер пять зайдет. Ведро — рубель».
«Огородная смесь» разила наповал.
Уловив согласие, Воробей скидывал с тележки неразвезенные цветники; очередникам бросал: «Ждите» — и катил тележку за смесью. Брал в сарае корыто и, набитое доверху, доставлял заказчику: «Шесть ведер» — и высыпал землю в цветник.
«Смесь», как и «эфиопский» мрамор, придумал Гарик. «Смесь» была везде: на могилах, под деревьями, под ногами. Обычная по составу и цвету земля.
…Наконец Воробей заволок на хоздвор пустую тележку.
— Все! Обед!
Очередь загалдела.
Воробей примкнул тележку цепью к сараю и, стянув робу, пошел под кран мыться.
— Сказано, обед. После часа приходите.
Он вернулся в сарай и закрылся нутри.
Народ потоптался у двери, потом стихло. Воробей достал из портфеля кефир и выпил из горлышка, наедаться не стал: через два часа праздничная жратва, чего зря харчи изводить. Закурил. Голова от возни с цветниками чуть гудела.
— Кого? — прорычал Воробей, скидывая крючок. — Ах, ты… Я думал, эти опять… Купил?
— Протекло все… — Мишка поставил тяжелую сумку на пол. — Шашлыка нигде нет, всю Москву изъездил. Баранины взял… Замаринуем, лучше покупного будет. Лук у нас есть, соль-перец есть.
— Сам сделаю, поди умойся, взопрел вон. Стасик знаешь чего у Люськи вчера взял? — Воробей вытащил из-под верстака «Посольскую».
— Ого! Лихо! Обалдеют мужики.
— Вот так. Пойду часок прошвырнусь, а, Миш? Тридцать лет — какого хрена!
Возле церкви звонарь дядя Леня размешивал палкой в ведре белила. Бурая олифа тяжелой струей тонула в краске.
Воробей подошел к нему, поздоровался.
— Сейчас красить придут, а белила встали, — ворчал дядя Леня. — Олиф кончился. У тебя нет?
— Пусти на колокольню, дам.
— Опять за рыбу деньги!.. Сколько раз говорено: забудь про колокольню… Без тебя олиф найду, ступай… — Старик махнул рукой.
— Ты погодь, дядя Лень. Смотри! — Воробей протянул звонарю раскрытый паспорт. — У меня сегодня тридцать лет. А олифы все равно, кроме меня, на кладбище нет.
Звонарь положил палку на ведро, взял паспорт:
— Точно, тридцать. На колокольню-то тебе зачем?
— Посмотреть. Глянуть разок сверху, а то внизу всю дорогу. С покойниками.
— А за колокол заденешь? Или гробанешься сверху? Тогда?
Литературный дебют Сергея Каледина произвел эффект разорвавшейся бомбы: опубликованные «Новым миром» повести «Смиренное кладбище» (1987; одноименный фильм режиссера А. Итыгилова — 1989) и «Стройбат» (1989; поставленный по нему Львом Додиным спектакль «Гаудеамус» посмотрели зрители более 20 стран) закрепили за автором заметное место в истории отечественной литературы, хотя путь их к читателю был долгим и трудным — из-за цензурных препон. Одни критики называли Каледина «очернителем» и «гробокопателем», другие писали, что он открыл «новую волну» жесткой прозы перестроечного времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Несколько слов об авторе:Когда в советские времена критики называли Сергея Каледина «очернителем» и «гробокопателем», они и не подозревали, что в последнем эпитете была доля истины: одно время автор работал могильщиком, и первое его крупное произведение «Смиренное кладбище» было посвящено именно «загробной» жизни. Написанная в 1979 году, повесть увидела свет в конце 80-х, но даже и в это «мягкое» время произвела эффект разорвавшейся бомбы.Несколько слов о книге:Судьбу «Смиренного кладбища» разделил и «Стройбат» — там впервые в нашей литературе было рассказано о нечеловеческих условиях службы солдат, руками которых создавались десятки дорог и заводов — «ударных строек».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Журнальный вариант. В анонсах “Континента” повесть называлась “Тропою Моисея”; вариант, печатавшийся в “Независимой газете”, носил название “Клуб студенческой песни”.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».