Смеющийся Пеликен - [51]
Айван открыл прояснившиеся глаза. Почему кричит Аинка? Почему красный туман вокруг?
Но вот, словно унесенный ветром, туман рассеялся…
— Мама! Кто убил тебя? — кричала Аинка.
Айвану бросился в глаза окровавленный нож на снегу. Его нож… он висел на поясе.
Неужели он сам убил свою мать? Опустился рядом с ней на колени, поднял ее голову.
— Мама… мама, ты слышишь?
С ясной улыбкой она взглянула ему в лицо.
— Дети мои… я счастлива!
Она умерла. Послышался надтреснутый голос Татая:
— Страшное что-то произошло, а мы спали…
В один миг волосы побелели. В селение вошел Камыснап. Свистуны замкнули кольцо
Тэрыкы не уходил. Если он пообещал Яри, что разыщет юношу и предупредит о грозящей опасности, он это сделает. Вот только где искать юношу, о котором говорила она?
И вдруг удивился: юноша стоял перед ним, выпрямившись во весь рост. Смелый ясный взгляд, открытое доброе лицо, твердые, упрямо сжатые губы. Да, это он, хотя волосы юноши в один миг из черных стали белыми.
— Айван, — позвал Тэрыкы.
— Меня ищешь, дикий друг? — спросил тот, не удивившись.
Еще никто не называл так Тэрыкы. И сердце его сразу же раскрылось навстречу юноше. Он шагнул вперед:
— Сказано было мне: Камыснап идет за тобой. Яри спешит на помощь…
Айван кивнул и отрешенно улыбнулся. Подошел воинственный старшина.
— Почему с диким человеком разговариваешь? Не говорим с ним.
Раздались крики, из-за шатра вывалилась большая толпа вооруженных людей.
— Убить! Убить! — неистово кричали они. Амек круто обернулся и от удивления чуть не упал: впереди толпы, потрясая копьем, бежал в военной одежде… он сам. Это был Кумак.
— Вот они — оборотни! — вопил Кумак-Амек. — Мой облик принял один, а другой тоже из чужой земли пришел. Бей их!
Толпа свирепыми криками отвечала ему. Ведь видели, что все время старшина был с ними, а там стоит неведомо кто. Конечно, свистун. Сирота тоже свистун, не зря в узких штанах появился, хитрые речи вел. Теперь военную одежду надел, спрятаться среди них вздумал.
Старшина взревел от ярости и рванулся навстречу самому себе, горя желанием разорвать самого себя на клочки. Но Кумак-Амек тут же замешкался, пропуская воинов вперед, — свистуну нельзя сражаться с человеком, можно действовать только обманом да хитростью.
Айван был вынужден принять бой. Но не стал оружие в руки брать — ему ничего не стоило увертываться от неуклюже размахивающих копьями и ножами одурманенных воинов.
Ловкими ударами в грудь отбрасывал каждого. Чей-то клинок распорол ему рукав…
За ним двигался Татай, размахивая пращой, а дикий человек, прыгая выше голов, укорял жаждавших крови легкой колотушкой.
— Где обманщик, мой лик принявший? — круша всех животом, неудержимо катился вперед старшина, отыскивая ненавистного оборотня. Но тот уже сменил облик, как только началось побоище, и стал Айваном.
Подобравшись к Татаю, Кумак-Айван схватил его за плечо:
— Мое мне отдай, — повелительно сказал оборотень, протягивая руку. Это был амулет, который снял Амек, надевая военную одежду, а Татай схватил его, приняв за пращу.
Вспомнив об этом, старик растерянно протянул амулет. Но тут же чья-то когтистая лапа вцепилась в ремешок амулета одновременно с черной рукой свистуна.
— Теперь это наше!
На пронзительный крик Онкоя обернулся Айван. И тоже себя увидел. Кумак-Айван держал заветный мешочек с амулетом дедушки Ненека.
«Только если сам отдашь, тогда завладеют амулетом враги, — сказал он. — Береги его, иначе не дойдешь…» Как он мог отдать амулет? Юноша схватился за грудь. Проклятое зелье! Из-за него все забыл, все потерял… Злая сила все-таки перехитрила его. Теперь не увидят люди Солнца, погибнут. Но первым погибнет он.
В селение вошел Камыснап. Под леденящим взглядом змеиных глаз все сразу оцепенели. Когда Камыснап приступает к Свершению, он замораживает всех вокруг, чтобы никто не способен был даже двинуться и помешать ему. Неторопливо подходит к жертве и выполняет веленное.
Камыснап был только послушно исполняющим. Он увидел двух Айванов, но, не колеблясь, выбрал. Силой колдовского искусства Черного Шамана облик юноши был передан Камыснапу до мельчайших подробностей: худенький, ловкий, черноволосый. Тот, второй с белыми волосами, конечно, сам Кумак, временно принявший облик юноши.
Свистуны часто так делают…
Еще раз сравнил, чтобы не ошибиться. В руках настоящего Айвана амулет, о котором Камыснапу тоже было известно. И он не хочет его отдавать Онкою, который схватился за ремешок. Что ж, Онкой тоже пострадает, но не сильно, со временем в себя придет.
Кумак стоял, совершенно окаменев, даже языком от страха шевельнуть не мог, крикнуть ничего не успел. Только в последний миг осознал страшную опасность, приближающуюся к нему. Но уже ничего не мог поделать.
Скрип… скрип… скрип… Камыснап. приблизился к Кумаку-Айвану и вошел в него. В тот же миг Онкоя, вцепившегося в ремешок амулета, вбило в землю с такой силой, что в образовавшейся дыре засвистел ветер, а потом где-то далеко горестно завыли рэккены.
Кумак, в которого вошел Камыснап, ярко вспыхнул, стал медленно чернеть, как сухой мох в жарком костре, заколебался, распростерся на снегу и тихо сгорел. Только черный отпечаток на белом остался. Айван тут же очутился рядом и схватил амулет, — Повесил себе на шею и спрятал под кухлянкой.
