Смеющийся Пеликен - [3]
У Яри много женихов. За сироту заступиться некому. Пришли все!
— Вставай! Тьма затопила землю!
Айван вскочил.
Легкая рука Ненека коснулась его плеча и усадила юношу на подстилку из шкур. От знакомого прикосновения он успокоился. Вспомнилось, что снилось перед этим тяжелое: подземный властелин метал в него огненные копья, и они пронзали его насквозь. Значит, это был лишь сон… Но теперь стало еще страшнее — тьма затопила землю. Дрожа, он торопливо одевался. Пересохший язык с трудом ворочался во рту.
Айван нащупал стоявший сбоку чайник и стал жадно пить из носика. Вслед за Ненеком выскользнул из полога. В шатре пахло застарелым дымом, мерзлой кожей. Когда вышел наружу, из сугроба взметнулись темные тени. Собаки! Протяжный вой резанул по сердцу.
Он остановился, осматриваясь. Высоко вверху ярко сияли звезды. Смутно белел снег вокруг. И вся тундра была залита каким-то призрачным колеблющимся светом. Так всегда бывало, когда исчезало Солнце. Шатер чернел островерхим холмиком. Поодаль виднелись другие. Сполохов на небе не было! Значит, битва с подземным властелином кончилась, и силачи бесславно полегли в далеком ущелье…
Ненек крикнул что-то, взмахнул палкой. Собаки замолчали, убрались в шатер. И тут стал слышен далекий протяжный гул — словно жалобный стон доносился из-под земли.
— Идем! — Ненек двинулся вперед.
От шатра отделилась еще одна темная фигура и шагнула навстречу. Айван сразу узнал ее: Яри, такая же сирота, как и он. Пугливая и молчаливая, словно молодая косуля. Только ему одному открыла она сердце. Только ему впервые робко улыбнулась там, в далекой летней тундре.
Они встречались за селением, у Кривой скалы, и, взявшись за руки, шли к синеющим вдали сопкам. Молчали. О чем говорить, если поет душа? Яри срывала по пути скромные тундровые цветочки и вязала из них красивое ожерелье. Надевала на шею. Ожерелье всего на один день — других у нее не было. Всегда в рваной одежде ходила Яри, но хоть чем-то хотела понравиться Айвану.
Когда выросла и стала красивой девушкой, заметил ее Эмемкут, самый важный человек племени, и взял в свой шатер, по обычаю, своей воспитанницей сделал. Нарядную одежду, дал, и стала Яри еще красивее.
Но ей уже не разрешалось убегать в тундру и гулять там с Айваном. Все время в шатре находилась, потому что часто приезжали в селение упряжки богатых женихов. Айван лишь изредка видел теперь девушку и даже словом перемолвиться с нею не мог.
Да и о чем теперь говорить? Если юноша хочет, чтобы девушка стала его женой, он стариков посылает в ее шатер. Они умеют говорить, знают, о чем говорить. А единственный старик, которого он мог послать к Яри, был его наставник Ненек. И он уже давно все сказал.
У Яри много богатых женихов. Они приезжают каждый день, Её воспитатель Эмемкут возьмет богатый выкуп. А может, захочет сделать своей женой.
Но Яри упорно не давала никому из женихов слова. Это сердило Эмемкута. И вот она здесь. Зачем пришла глубокой ночью? Мороз бесчисленными иголками колол лицо. Вдруг Айван почувствовал, что маленькая горячая рука скользнула по его пальцам. Как тогда, в летней тундре. Чего она хочет?
Протяжный стон нарастал. Острым лезвием полыхнула полоска света. Значит, в шатре Эмемкута ярко горят костры. В свете звезд юноша различил впереди что-то черное, огромное. Оно ворочалось, дышало…
Люди!
У шатра Эмемкута собрались все жители селения. Отсюда и шел протяжный жалобный стон. Яри крепко стиснула его пальцы и растворилась во мраке. Угрюмо спрашивая самого себя, зачем Ненек привел его сюда, Айван шагнул ближе к полоске света. На лице его, как всегда, застыло выражение упрямства. Он молчал.
Он уже давно привык ни о чем не спрашивать. Надо будет — старшие сами скажут. В конце концов они всегда говорят. Но он не всегда делал так, как они велели, потому что его часто заставляли делать то, чего он делать не хотел. Когда маленьким был и отказывался что-то делать, падал на землю или подходил к серединному столбу и бился об него головой.
Даже мог собственную руку грызть. Только тогда оставляли его в покое. «Вот упрямый!» — говорили с удивлением.
Он сирота, и за него заступиться некому. Дедушка Ненек не в счет: кто прислушается к голосу белоштанного старика. Когда почувствует человек, что пришла старость, надевает он белые штаны — значит, приготовился к переходу через облака, к верхним людям. Постоянно теперь готов к этому. Вот почему Айвану приходилось стоять за себя самому, и выражение упрямства не сходило с его лица.
Все пришли? — спросил пронзительным голосом Эмемкут.
— Все, — ответили ему. — Последний пришел…
— Как всегда, последний Айван! — ехидно добавил кто-то.
Только крепче сжал губы сирота. Их всегда много вокруг шатра Эмемкута — угождающих, бегающих туда-сюда. Они все время спешат.
Откуда-то возник тонкий щемящий звук, пролетел над селениеми замер вдали. Глухой удар в бубен словно толкнул Айвана.
— Есть ли сполохи па небе? — спросил Эмемкут.
— Нет, давно уже нет сполохов… — тоскливо и жалобно заговорили вокруг.
— Поднимите края покрышки!
Нижний край шатра стал приподниматься, и открылась его внутренность, словно огражденная от просторов тундры пламенем многих костров, разложенных по кругу. Они горели зеленоватым светом.
