Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви - [37]

За день до начала MacWorld 2002 я сидел в кафе недалеко от пристани и завтракал с женщиной по имени Тина. Мы познакомились в сети, когда она стала читать мой блог. Когда я упомянул, что приеду на конференцию, она пригласила меня позавтракать. За чаем и французским тостом я сказал ей, что никогда по-настоящему не интересовался Сан-Франциско.

— Тут слишком холодно и слишком ветрено. И по нему довольно трудно перемещаться.

— Вызов принят, — ответила она. — Сан-Франциско — удивительный город! Пойдём, погуляем. Ты влюбишься в это место.

— Насколько далеко ты хочешь пойти погулять?

— А сколько ты можешь пройти пешком?

— Столько же, сколько и ты, ­— ответил я.

Я радикально недооценил её выносливость. Следующие восемнадцать часов мы провели осматривая город. Она провела меня по всему парку Пресидио, а потом обратно до района Ноб Хилл. Когда мы вернулись в отель около трёх часов ночи, у меня болело всё. Мои ноги стёрлись и опухли. Тина поехала домой, а я стал взбираться по лестнице в свою комнату, каждый шаг был для меня новым приступом совершенно удивительной боли. Несколько следующих дней я тусовался на конференции и вечерних мероприятиях, мучаясь от боли в ногах. Но оно того стоило. Она была права: я обнаружил в себе любовь к Сан-Франциско.

Целести и Элейн обе были в ярости. Между мной и Тиной не было сексуальной или любовной связи, но это не имело значения. Им обеим удалось каким-то образом убедить себя самих и друг друга в том, что я готов бросить их и убежать с Тиной. Или, возможно, не с ней, а с одной из множества прекрасных женщин, которые вне всякого сомнения окружают меня на компьютерной конференции днём и ночью. К третьему дню Целести и Элейн были убеждены в том, что я конечно же провожу вечера в каком-нибудь пентхаусе, предаваясь непредставимому разврату с супермоделями-миллионершами.

Непонятно откуда у них появилась эта идея. Технические конференции в 2002-ом году были не особенно дружественными к женщинам. Я бы окружён не супермоделями, а бородатыми компьютерщиками в клетчатых рубашках с застёгивающимися карманами. Расписание конференции оставляло мало времени после разговоров с вендорами, посещения демонстраций продуктов, общения с людьми из рекламной индустрии и посещения мастер-классов по предпечатной подготовке. К ночи я обычно был настолько утомлён, что мог только лежать в гостиничном номере пересматривая Закон и Порядок. И я не встречался с Тиной кроме того первого дня.

Но Целести с Элейн были безутешны. Один из вечеров я провёл разговаривая с ними обеими по телефону до четырёх часов утра. Обе они снова и снова говорили мне, что я собираюсь покинуть их, что я конечно же я встретил на конференции бесконечно умную, красивую и богатую женщину, которая убедила меня убежать с ней.

Разговоры были странными до сюрреалистичности. И эта ночь сделала явным полное разрушение доверия. Целести и Елена разговаривали друг с другом почти всё время с того момента, как мой самолёт взлетел по пути из Тампы и, разогревая друг друга, сконструировали такой набор страхов, что поверили в его реальность, вопреки всякому вероятию. Каким-то образом они уверились в том, что в действительности я не хочу быть ни с одной из них, что конференция это только прелюдия к поиску замены для них и, возможно, лёгкому сексу без обязательств, или и то другое сразу.

Я был смущён и немного сердит. Я хотел сказать, что конференция MacWorld совершенно не подходит для поиска изголодавшихся по сексу супермоделей с миллионами в карманах. Я хотел указать на то, что я вложил столько лет в свои отношения с Целести и принял все ограничения, которые она выдвинула, и на то, что я ежедневно проводил часы, разговаривая с Элейн. В конце концов, то, что в четыре часа утра я разговаривал с ними по телефону, в то время как каждая частица моего организма умоляла меня пойти лечь спать, всё это подтверждало то, как сильно я был привержен отношениям с ними. Но, реалистичные или нет, их страхи были настоящими, а я любил их. Поэтому я разговаривал с ними, уверял в том, что после окончания конференции я вернусь домой и не собираюсь их покидать.

Я жаждал понимания больше, чем чего-либо другого. Ни Целести, ни Элейн не могли понять: почему я немоногамен. В каком-то смысле они считали, что это связано с ними, что они недостаточно хороши, что у каждой у них есть какие-то фатальные недостатки, которые вынуждают меня искать общения с другими. Думаю, что Целести придерживалась этой точки зрения на всём протяжении наших отношений. Элейн стала своего рода резонатором для её неуверенности, и страхи переотражались туда и обратно, обретая всё большую силу. Похоже было совершенно невозможно что опровергнуть мнениер что я ищу им замену.

Я чувствовал, что мне не доверяют. Я чувствовал, что меня не слышат. Я чувствовал, что они не понимают меня. Мы преодолели эту конкретную проблему, но у меня надолго осталось чувство, что две женщины, которых я так люблю, похоже, не видят и не слышат меня.

В июле того года Элейн прилетела из Калифорнии навестить нас. Январские проблемы на MacWorld казались забытыми. Я позвал Марианну увидеться с нею. Я немного нервничал, так как Элейн всегда чувствовала себя уязвлённой моими отношениями с Марианной, но они мгновенно поладили. Не прошло и трёх дней, как они начали вести себя как лучшие подруги с детства.