Смешенье. Бонанца и Альянс - [292]

После того, как на корабле не осталось ни грана золота или серебра, команда дождалась прилива и начала выбрасывать за борт балласт, чтобы попробовать сняться с рифа. Джек наблюдал за операцией со стены замка, куда его иногда выпускали прогуляться (в обнимку с ядром и под охраной). Через некоторое время к нему подошёл де Жекс, сказав вместо приветствия:

— Напоминаю тебе, что самоубийство — смертный грех.

Реплика изумила Джека своей несвоевременностью, но тут он проследил взгляд де Жекса от замшелых зубцов на сотни футов внизу туда, где волны разбивались об отвесные скалы, и рассмеялся.

— Я полагаю, что какой-нибудь д'Аркашон явится сюда, чтобы предать меня медленной смерти. Неужели вы думаете, что я избавлю его от необходимости совершить столь приятное путешествие?

— Возможно, ты захочешь избежать пыток.

— О нет, Эдуард, я вдохновляюсь вашим примером.

— Ты про Инквизицию в Мехико?

— Мне вот интересно: инквизитор знал, что вы тоже иезуит? Делал вам поблажки?

— Если бы он делал мне поблажки, вы с Мойше об этом догадались бы — не стали бы мне верить. Нет, я обманывал инквизитора так же, как и вас.

— Это самая чудная история, какую я слышал за всё кругосветное путешествие.

— Не такая она и странная, если знать больше, — отвечал де Жекс. — Вопреки тому, что ты думаешь, я не считаю себя святым. У меня есть тайны столь тёмные, что я сам их не ведаю! Я думал, может быть, инквизитор под пыткой вытянет из меня то, чего я не узнал молитвой и размышлениями.

— Ещё чуднее. Мне больше по вкусу первая версия.

— На самом деле всё не так ужасно, как вечно твердят евреи. Есть много способов сделать пытки более мучительными. Когда в Лондоне будет восстановлена Святая официя, я введу некоторые усовершенствования — нам придётся быстро расправляться с множеством еретиков, и бессистемный мексиканский метод тут не годится.

— Я не думал о самоубийстве, когда выходил сюда, — задумчиво произнёс Джек, — но вы ловко подвели меня к этой мысли.

Он просунул голову между зубцами и перегнулся через стену, пытаясь определить, какими могут быть последние мгновения его жизни.

— Жаль, что сейчас прилив — я ударюсь о воду, а не о скалы.

— Жаль, что нам поручено передать тебя в целости и сохранности, — сказал де Жекс, глядя на Джека почти любовно. — Хотел бы я применить к тебе то, что узнал в Мехико, здесь и сейчас, дабы узнать в точности, что вы сделали с Соломоновым золотом.

— А, вот чего вам надо! Мы привезли его в Сурат, потратив лишь немного на необходимые расходы в Мокке и Бандаре, и там его отняла у нас королева Коттаккал. Если вам нужно именно это золото, отправляйтесь в Малабар!

Эдуард де Жекс погрозил Джеку пальцем.

— От мсье Исфахняна я знаю, что подлинная история, куда сложнее. Он провёл несколько лет на севере Индии, сражаясь на стороне каких-то магометан…

— Только потому, что не выдержал проверку на сообразительность.

— …и к его возвращению еврей уже втёрся в доверие к королеве идолопоклонников. Существенная часть золота была вложена в строительство корабля. Куда оно пошло?

— Вы сами сказали, что его вложили в строительство корабля!

Говоря, Джек естественно повернулся к упомянутому кораблю.

От «Минервы» их отделяло мили две, но в прозрачном арктическом воздухе она казалась куда ближе. Осадка её была чрезвычайно мала, что неудивительно — последние полчаса корпус скрывали облака брызг от камней, которые команда выкатывала в орудийные порты. Волны начали раскачивать корабль, мало-помалу сдвигая его с рифа. Наконец вдалеке грянуло «Ура!» и прозвучал пушечный салют. Треугольники и трапеции парусов начали разворачиваться на мачтах.

— Гляньте, как ровно она идёт даже при такой осадке, — заметил Джек.

— Ты пытаешься уйти от вопроса, — сказал де Жекс.

— Ничуть, — отвечал Джек, но де Жекс продолжал настаивать.

— По словам Врежа, дерево и рабочие руки в Индии не стоят практически ничего. Он смотрел расходные книги и говорит, что большей части золота не хватает. Я могу что угодно думать о догматической стороне его веры, но нимало не сомневаюсь в его бухгалтерских способностях.

— Вреж почти восемь лет изводил нас этим самым вопросом, — отвечал Джек. — Когда давеча он спрыгнул за борт, первым моим чувством — ещё до того, как я понял, что он нас предал, — была радость. Радость, что мне никогда больше не говорить с ним на эту тему. И вот теперь вы подхватили эстафету.

— Вреж поделился со мною своими подозрениями. Он говорит, что вы всякий раз отделывались расплывчатыми фразами вроде: «Не подмажешь — не поедешь» или что-то в таком роде.

— Мы теперь все старые моряки и предпочитаем флотские термины, — сказал Джек. — Вместо того чтобы говорить о колёсах, которые надо смазать, мы думаем о корабельном корпусе, который обрастает ракушками, замедляющими ход судна, и о том, что он должен быть гладким.

— Так или иначе, я заключаю, что золото ушло на подкуп какого-нибудь могольского или маратхского князька?

— Можете заключать что угодно, всё равно золота вам не достать. — Джек смотрел, как «Минерва» устремилась вперёд с ветром на левом траверзе. Один за другим реи разворачивались, паруса переставали дрожать. Корабль накренился, набирая скорость. Однако де Жекс встал между Джеком и «Минервой».