Смертоносный груз «Гильдеборг» - [72]

Но стук продолжался. Номер отеля, занавеси против солнца, зеркало, и перед ним… Нет, я знаю, она ведь ушла к парикмахеру. Я опомнился. Слишком долго спал.

— Войдите!

Черная горничная в таком же зеленом, как занавеси на окне, платье, улыбаясь, вошла в номер.

— Добрый день, господин. Почти полдень, можно, я начну уборку? До обеда вы должны освободить номер.

Я равнодушно махнул рукой, завернулся в простыню и потопал в ванную. Полностью открыл душ и, затаив дыхание, погрузился в водопад холодной воды. Мосиатунга!

Рядом послышались тихие напевы. Что она, собственно, мне говорила? Я ее толком не понял. До обеда вы должны освободить номер… Почему я его должен освобождать?

Мгновение я еще неподвижно стоял под душем, но потом не выдержал, закрыл воду и приоткрыл двери.

— Что вы мне говорили, мисс?

Она оскалила прекрасные белые зубы.

— Номер вы должны освободить до двенадцати часов, господин, леди уже заплатила.

Я стоял между дверей голый и не мог произнести ни слова.

— Госпожа заплатила?

— Еще утром. У меня распоряжение бюро обслуживания обо всех номерах, которые я должна убрать.

Она опустилась на колени и продолжала тереть мокрой тряпкой мраморные плитки. "На обед меня не жди, не знаю, когда вернусь", — шепнула Корнелия и поцеловала меня в щеку.

Я прислонился к стене. Это невозможно, это не может, быть правдой… Я набросил на себя рубашку и брюки и полетел к лифту в бюро обслуживания.

— Сожалею, господин, — сказала вежливо черная дама в белом костюмчике. — Госпожа Шиппер уехала на аэродром, сегодня прямой рейс «Алиталии» в Рим. Один рейс в неделю, я сама заказывала ей билет.

Я опустился на кресло. Нокдаун. Этого я не ждал. Мне подобное не приснилось бы и во сне. Корнелия бросила меня, сбежала! Предоставила меня судьбе без слова прощания, без денег… У меня нет ни доллара, почти ни одного доллара — расходы в мотелях оплачивал, разумеется, я, я ведь был муж. А где мое жалованье, где мои пятьдесят долларов ежедневно? Я встал и потащился к лифту. Может быть, Корнелия оставила их в номере под подушкой или на туалетном столике? Но в номере я ничего не нашел, даже ее чемоданчика с дорожными принадлежностями. Она уехала! Десять тысяч метров над черным континентом, направление — Италия!

Удрученный, я вышел из отеля в ослепляющее сияние полуденного солнца. Сверкающая белизной африканская архитектура, воздушный сон, правительственные здания на окрестных холмах, море зелени… Дряхлый автофургон одиноко стоял на стоянке отеля.

Эта девка! Эта обманщица!

Я отпер дверь и рухнул на сиденье. Я не чувствовал жара раскаленной печи, не замечал красоты Каирского бульвара. Я лежал на полу в стальном омуте, а Гут сигнализировал: "Жду тебя, жду тебя, жду тебя…"

Но, возможно, это стучала кровь в висках. Улицы обезлюдели, сиеста. Город впал в неподвижный покой. Только я сидел, обхватив голову руками, и не знал, с чего начать. Слишком быстро я забыл, что «Гильдеборг» не была сном, что я все еще затравленный человек и у меня это написано на лбу. Корнелия избавилась от меня быстро и без колебаний, как Гофманов корпус. Чего я еще ожидал, чем себя обнадеживал? Я тупо посмотрел на ее сиденье. Пусто, она не дремала в углу. Тут, прикрыв веками глаза, она все обдумала. Или на раскладушке, рядом со мной.

Я вспомнил пустоту жестяного остова грузовика у края дороги, который мы миновали в центре саванны. Бог знает кто его там оставил, что могло случиться и спаслись ли люди. Но он уже был ни на что не годен, только поржавевшее железо и кучи пыли, как наш грузовик. Что теперь с ним делать?

Эта вечная обыденная мысль вернула меня на землю. Надо бы мне продать его, разумеется, я его продам… Я разозлился. Продам немедленно! Я повернул ключ зажигания: чего мне ждать — пока не проголодаюсь?

Мотор заработал. Я еще раз оглядел окрестности — нет ли ее все-таки где-нибудь поблизости, но ее не было. Крепко сжав губы, я поехал. Один. Один среди чужого, незнакомого и страшно далекого города. Это было гнетущее сознание, оно давило на меня свинцовой тяжестью, которую я не мог унести. Хочу вернуться домой, я хочу домой!

По широкой магистрали Кейптаун-Каир, проходящей через город, наугад я направился к аэродрому. Туда она уехала, туда она убежала, а я спал в сладком неведении. Я нажал на газ. Проспект по всей длине с запада на восток был пуст. С одного конца города можно было видеть другой. Светофоры погасли, на три часа все замерло. Я гнал по осевой линии на скорости девяносто километров в час. Тотчас же продам это чертово барахло, а потом будет видно, потом буду думать, что делать дальше.

Я остановился у первой бензоколонки перед оградой с подержанными машинами и протяжно затрубил. Когда появился замбиец в пастелевом комбинезоне с эмблемой «ВР» на груди, я вышел из машины.

— Сколько? — спросил я и кивнул головой на то, что у меня осталось.

Он обошел автофургон и заглянул внутрь.

— Четыреста монет, — сказал он равнодушно, — это образец семидесятого года, господин.

— В фунтах или долларах?

Он изучающе посмотрел на меня.

— В долларах.

Я вынул из под сиденья автомат.

Он оскалился и поднял брови.

— Пятьдесят!

Он даже не спросил о документах, здесь это не имело значения. Эту машину он приобретал задаром, и поэтому его ничего не интересовало. Я знал, что родезийский автофургон дороже нигде не продам. Хватит ли этих денег, чтобы отсюда попасть на побережье? В голове у меня начал рождаться новый план. С продажей пока подожду, фургон — единственное место, где я могу задаром жить и спать. Прежде всего надо иметь представление о ценах билетов; необходима въездная виза, а ее оформление может продлиться и ряд дней. В отель я идти не могу — у меня не останется денег на дорогу…