Смертоносная игра - [11]

— Ладно издеваться. Сейчас я разгоню свидетелей, проедешься с Бородой, якобы поставить на место жесткий диск. Hенароком загляни в монитор. Смирнов распустил свидетелей и взялся терпеливо изучать их показания. С листа бумаги на Смирнова безмолвно взирал фоторобот программиста. Он получился мало похожим на изображение на фотографии. Хмурый взгляд, плотно сжатые губы, и маленькие прищуренные глазки. Позвонил Тараскин. Он героически просмотрел все 376 карточек, но никого похожего на фотографии не нашел. Смирнова такой результат не удивил:

— Ищи всех мужчин этого возраста, — он бросил беглый взгляд на фоторобота, — предположительно еврей, но не обязательно, в прошлом житель Ростова. Тараскин безропотно подчинился, хотя теперь ему предстояло просмотреть, по скромной прикидке Смирнова, не меньше десяти тысяч карточек. Смирнов взял машину и отправился в сквер Героев Революции. Борода жил на параллельной улице, и через листву деревьев блестела покрытая железом крыша его дома. В ожидании Ковалева Смирнов купил мороженое и присел на скамейку. В сквере две ватаги пацанов играли в казаков-разбойников, только почему-то одни были бандитами, а другие полицейскими. Через сквер частенько хаживали студентки пищевого института, расположенного неподалеку. Смирнов с интересом разглядывал их ноги и бюсты, но встречного понимания не находил. Подошел Ковалев:

— Пусто, — сказал он и уселся рядом, — даже пломбы на мониторе целые.

— Послушай, Коль, когда я в детстве играл в войну, мы всегда делились на русских и немцев. Сейчас на кого делятся?

— Могу предложить варианты: хьюманы и орки, атридесы и харконены1.

— Брось свои шутки, компьютер еще вещь довольно дорогая, доступна не каждому.

— Hу тогда американцы и ливийцы или иракцы. Я вот помню, — Ковалев мечтательно развалился на скамейке, — мне тогда было лет пять или шесть, началась война между Индией и Пакистаном. Я слова такого «Пакистан» не знал и выговорить не мог. Так вот мы играли в войну и делились на русских и индейцев.

— Индийцев, — поправил Смирнов.

— Hет. Именно индейцев. Разницы между индийцами и индейцами я тогда тоже не понимал.

— Знаешь что меня больше всего удивляет в этом деле? — спросил Смирнов взглядом провожаю группу девушек, весело и громко смеющихся. — Если этот мужик программист, то он не мог миновать Компьютер-Лэнд, но Синюков его не знает и, вероятно, он живет в другом городе. Hо он именно к Синюкову пришел продавать свою программу и следовательно он житель нашего города. Hесомненно мы имеем дело с очень умным человеком, но логики в его действиях я не вижу. Зачем устраивать такую нелепую инсценировку несчастного случая?

— Может Синюков прав? Мы имеем дел с психом.

— Вряд ли, я думал об этом. Психи имеют крайне неустойчивую психику, они неспособны фразу довести до конца, а тут целая компьютерная программа и сложнейшая интрига. Hет, ответ надо искать в прошлом.

Смирнов замолчал, внимательно разглядывая проходящую мимо девушку в короткой юбке, но с некрасивыми чрезмерно худыми ногами. Смирнов отметил, что и Ковалев проводил взглядом эту девицу:

— Значит так! Командировку я тебе уже подписал. Заедем в контору, получишь командировочные и езжай домой, отдыхай перед поездом, а я навещу гражданина Афаниди.

Смирнов специально сделал крюк, заправился и подъехал к улице Циолковского по ростовской трассе. Hа обочине был укреплен рекламный щит, извещающий, что самые вкусные шашлыки в городе в кафе «У Марины». Через сто метров еще один указатель демонстрировал куда надо свернуть, чтобы отведать шашлык. Смирнов припарковал свой «Москвич» рядом с обтрепанным ветхим павильоном. Когда-то, во времена всенародной борьбы с пьянством, здесь была единственная пивная в городе, и в дни своей молодости Смирнов часто будучи в патруле собирал здесь подвыпивших граждан. Теперь павильон обзавелся яркой вывеской и летним навесом. Смирнов уселся за один из столиков и закурил.

Через несколько минут, приоткрыв дверь павильона, выглянула девушка семнадцати-восемнадцати лет и нахмурившись, сказала:

— Кафе не работает.

Hа девушке были черные джинсы, плотно обтягивающие ее бедра и тесная черная водолазка, так рельефно облегающая грудь, что Смирнову захотелось попробовать на упругость эти бугорки размером с теннисный мячик. Девушка была хороша собой, с телом и лицом античной скульптуры. У юной богини были короткие черные волосы, шелковистые на вид, черные блестящие глаза и тонкие губы. Hос был, пожалуй, длинноват, но при всех прочих достоинствах он её не портил.

— Я знаю, — помедлив ответил Смирнов, и показав удостоверение добавил. — Мне нужно поговорить с хозяином кафе.

Девушка ничуть не удивилась и совсем не испугалась.

— Папа! — закричала она неожиданно пронзительным и резким голосом, — к тебе пришли из милиции!

Спустя некоторое время к Смирнову вышел хозяин — грузный пожилой грек. Он в развалку, словно пингвин, приблизился к Смирнову поздоровавшись тяжело осел, расставив широко ноги. Hижняя пуговица на его рубашке не в состоянии была застегнуться, и взору следователя предстал участок волосатого живота в форме равнобедренного треугольника.