Смертный приговор с отсрочкой исполнения - [11]
В полдень, когда солнце становилось невыносимым, все ложились в тень и отдыхали, прикрывшись от насекомых платками. Или на пахоте, когда один из этих ребят шел за плугом, который тащила лошадь, и за ними женщины, впрягшиеся в борону, как бурлаки на известной картине, и среди них мама. Это запомнилось ему на всю жизнь и выработало у него стойкое уважение к трудовым женщинам. Вот именно они выиграли войну.
Как немцев от Москвы отогнали, мы в конце 44-го года вернулись. Но в Москве жизнь была не легче. Поэтому, когда отца направили служить в военный авиационный учебный полк в Сибирь, он взял меня с собой.
Жизнь прекрасна, но ее законы жестоки. А в Москве по улицам провели колонну немцев, взятых в плен Белоруссии при их окружении армией Рокоссовского.
На заботы потомков надеяться не приходится
Были же люди! А теперь только могила. Вот и моя могила находится на Ваганьковском кладбище.
Как войдете, так по главной аллее до конца, это 1–2 километра. Далее направо примерно 150 шагов и справа, в третьем ряду — огромная, двойная, углом, серая гранитная глыба. И в ней мой портрет, который я заблаговременно врезал к своему семидесятилетию. Там же портрет матери, Журавлёвой-Троицкой Антонины Николаевны, и отца, Журавлева, Ивана Ильича, а также моей первой жены красавицы Эммы Владимировны и сестры Розы Ивановны. Площадь плиты большая, и там вполне уместятся портреты и жены Тони, и брата Льва Ивановича Журавлева, которые живы, но находятся в тяжелом состоянии. Хорошо, что я предусмотрел такой памятник. Тут всем родственникам место для портретов хватит. Теперь я вижу, что правильно врезал свой портрет заживо. Вряд ли кто-нибудь будет посещать мою могилу после моей смерти. Да и хоронить-то меня будет некому. 24 кандидата, защитивших диссертацию, — неизвестно где, близко вокруг меня их нет. О трех докторах наук, моих учениках, вообще ничего не слышно.
Такая же история и с великими людьми, похороненными на Ваганьковском кладбище. Стоит посетить их могилы: Климент Аркадьевич Тимирязев; Сергей Есенин; Владимир Высоцкий; художник Шишлов; Демихов, много знаменитых спортсменов и артистов.
В общем, на Ваганьковском вспомните большую часть истории России. Стоит посетить и найти мою могилу. Она нестандартная, к тому же это и спортивная задача.
И почти все эти могилы заброшены, даже могила К.А. Тимирязева, хотя его именем назван самый большой сельскохозяйственный вуз — Тимирязевская с/х академия. Я уже предлагал их ректору и председателю месткома учредить традиционное посещение могилы в дни рождения и смерти К.А. Тимирязева. Пока результатов не вижу. А меня если кто-нибудь будет вспоминать и посещать, так это друг Любовь Яковлевна Жаркова, к который я в течение 40 лет ежегодно по 1–2 раза в год ездил в Саранск на улицу Терешковой. Она моложе меня на 18 лет, а после нее обо мне никто и не вспомнит.
Отчаяние
Это состояние, когда надо что-то делать, надо обязательно делать, а ты видишь, что ничего сделать не можешь, ничего, ибо перед тобой стена. И ты понимаешь, что эту стену ты не пробьешь.
Такое состояние, состояние отчаяния, у меня впервые. Рак это стена, как бы кто бы с ним не боролся, он выигрывает. После 2-х лет борьбы с помощью медицины нашей и всей Европы скончался наш великий певец Хворостовский.
Передо мной газета «Комсомольская правда» от 19 марта со статьей: «Олег Табаков 5 лет боролся с раком». И что? Все-таки рак победил, и большой артист Табаков погиб… А у него, как и у меня, был рак простаты. Сколько мне осталось жить, я даже предположительно определить не могу. Рак у меня диагностировали 5 декабря, в конце 2017 года. В четвертой стадии. А когда у меня возник, сколько лет я с ним уже ходил? Этого врачи мне сказать не могут. А в анализе написано: аденокарцинома занимает 50 % площади биоптата.
Так что получается: определенность — я точно скоро умру от рака, но когда — неопределенно.
Определенная неопределенность
И мысли… как это меня не будет. Ничего не буду видеть, слышать, чувствовать и даже нюхать. Ничего. И куда же денется весь этот внешний мир… Его что, не будет? А он будет, но не будет меня. И кончится все только для меня! Как это?! Поневоле начинаешь думать о религии, хотя все равно ее не воспринимаешь.
А что остается. Вот от великого Хворостовского останется его голос. Его не перекроют столетия. А вот что останется от больших артистов — Табакова; вот только что скончался большой артист Анофриев… Да их забудут сразу после раздела их имущества. Так у Табакова — три квартиры и 22 миллиона наличных. Большой артист. Слишком их много, больших артистов.
Передо мной еще один номер «Комсомольской правды» с описанием больного, у которого рак простаты… и у меня рак простаты. У него неоперабельный рак, и у меня неоперабельный рак. И вот врачи ему сказали: жить вам не больше четырех месяцев. А мне врач упорно отказывается отвечать на этот вопрос. Ошиблись врачи: тот больной прожил два года. Хворостовский — два года, Табаков — семь лет. То есть спасения нет. Я в отчаянии. Врачи в один голос успокаивают: «Не волнуйтесь, с вашим раком долго живут. Вполне успеете умереть от других причин». Утешили.
Настоящее учебное пособие профессора А. И. Журавлева ставит своей целью показать непрерывность истории русского народа, начиная от формирования в XII—Х тысячелетиях до н. э. в Малой Азии (Анатолии) нации со славянским языком, земледельческим укладом жизни, индоевропейским (европеоидным) генотипом, до наших дней.Использованы мнения и данные практически всех ведущих историков: Геродота, Нестора, И. М. Дьяконова, Л. Тер-Сплавинского, Н. М. Карамзина, Д. И. Иловайского, В. В. Мавродина, Б. А. Рыбакова, В. В. Седова, А. С. Бугая, Л. Н. Гумилева, Г.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».