Смертельный выстрел - [20]

Об отношениях между семействами Армстронгов и Дарков говорили вообще мало, и еще менее об личных отношениях Елены. Подозревали, что Ричард искал руки молодой девушки, но не подозревали, что Кленси был его соперником. Полковник Армстронг был слишком горд, чтобы позволить своей дочери выйти замуж за человека в таком положении, в каком находился Кленси.

Тайна любви Кленси соблюдалась строго.

Если бы судьи знали, что он был счастливым соперником Дика Дарка, то их обсуждения приняли бы другой характер — у них в руках был бы ключ к раскрытию преступления.

Если бы Елена Армстронг находилась на плантации или, если бы ей были известны трагические события, волновавшие колонию, им не предстояло бы труда разрешить вопрос, потому что она сказала бы им то, что мигом побудило бы их произнести приговор.

Но она была далеко, и тайна, которую она унесла с собою, не могла помочь судьям, собравшимся вокруг домика вдовы Кленси. Поэтому об Елене упоминали случайно, не думая, что она могла бы объяснить эту мрачную загадку.

Обстоятельства против Ричарда Дарка подвергались несколько раз обсуждению, не приведя, однако, ни к какому положительному результату. Действительно, пуля, приходившаяся к двуствольному ружью, не была еще достаточною уликою, чтобы повесить человека, даже если бы тело Кленси было пробито этой пулею. В цепи доказательств недоставало двух условий: тело не было найдено, а пуля находилась в коре кипариса. Кровь, окрасившая эту кору, доказывала, что пуля сперва прошла сквозь живое тело, но нельзя было определить сквозь тело животного или сквозь тело человека.

Отверстие от пули в платье Дарка и ружье Кленси, найденное разряженным, были бы более неблагоприятными уликами для обвиняемого, если бы он захотел объяснить это обстоятельство; но с тех пор, как его посадили в тюрьму, он упорно отказывался отвечать на вопросы.

— Будет еще время объяснить непонятное для вас, когда явлюсь на суд, — сказал он лицам, допрашивавшим его.

Против него важнейшей уликой было собственное его поведение, а также отношение к нему собаки, весьма подозрительное, хотя он и объяснил на месте ненависть животного людям, наиболее склонным заподозрить его. Но теперь, когда прошло время, и они успели обсудить это обстоятельство, объяснение его показалось еще менее вероятным. Конечно, весьма естественно, что собака помнила о причиненных ей побоях, но отчего же она не выказала это Дарку, когда он находился возле дома вдовы Кленси? Зачем она лаяла на него и с такой яростью только под кипарисом, где, без сомнения, видела последний раз своего хозяина? Хотя это было и не более, как одно предположение со стороны людей, производивших следствие, но улика эта, по-видимому, подтверждала преступление Дарка.

Во время прений Саймон Вудлей и Нед Хейвуд принесли другую улику — сапоги Дарка, захваченные ими по секрету и которые, подобно тому, как пуля, подходившая к ружью, совершенно подходили, по словам охотника, к следам, оставленным в грязи на опушке болота.

Все эти факты, по-видимому, внушали совещавшимся твердое убеждение, которое должно было заставить их действовать так или иначе.

Еще не было принято никакого решения, когда небольшие столовые часы прозвонили полночь — час весьма грустный, но еще более грустный теперь, в эту ночь, в домике Кленси.

Глава XXIII. ДОБРОВОЛЬНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Звон часов на минуту заставил прекратить разговоры. Но едва последний удар затих, как за воротами послышался голос того, кто еще не принимал участия в прениях.

— Здесь масса Вудлей? — спросил незнакомец у толпы, стоящей перед домом.

— Да, — ответили многие одновременно.

— Могу ли я переговорить с ним? — поинтересовался незнакомец, оставаясь за воротами.

— Конечно, — ответил охотник, направляясь на голос. — Это ты, Синий-Билл, не правда ли? — спросил он, подойдя к воротам.

— Тсс! масса Вудлей! — прошептал негр. — Бога ради не произносите моего имени. Если там услышат, то бедный негр погиб.

— Что случилось, Билл? К чему такая таинственность? — спросил Вудлей, оглядываясь. — А, теперь понимаю: ты ушел без позволения. Но это ничего, любезный, я тебя не выдам. Ну, что привело тебя сюда?

— Ступайте за мною, масса Вудлей, я вам все расскажу. Я боюсь оставаться здесь, чтобы меня не увидели; уйдемте в лес. У Синего-Билла есть нечто важное сообщить вам: дело идет о жизни и смерти.

Вудлей не дожидался более, отодвинул задвижку, приотворил ворота и вышел на дорогу, потом, следуя за негром, мелькавшим впереди, словно тень, он очутился в густых кустарниках, окаймлявших дорогу.

— Теперь говори, — сказал Вудлей охотнику за енотами, которого хорошо знал и не раз встречал в полуночных экспедициях.

— Хотите знать, масса Вудлей, кто убил Чарльза Кленси?

— Ты говоришь серьезно, Билл?

— Так серьезно, что ни жена, ни я просто не можем заснуть, пока не откроем тайны. Масса Вудлей, Феба не давала мне ни минуты покоя, пока я не пошел; она говорит, что это обязанность христианина, а мы оба методисты. Вот почему я вам говорю, что убийца Чарльза Кленси — мой хозяин, молодой масса Дик.

— И ты уверен в этом, Билл?

— Могу побожиться, что это правда, святая правда.