Смертельный ужас (Возмездие) - [4]

Мысли вихрем пронеслись в голове. Альвар до сих пор не мог прийти в себя после того, что видел в том гиблом месте. Всю неделю он засыпал с мыслью об этом и просыпался терзаемый кошмарами. Поначалу его даже сочли сумасшедшим и зачем-то упекли в лепрозорий. Идальго содрогнулся, вспоминая обмотанных бинтами прокаженных людей с почерневшими конечностями. Жуткий конец жуткой истории. В эту минуту вернулся секретарь и подозвал помощника. Педро в свою очередь кивнул Альвару и тот последовал за ним.

Бывать в «Зале правосудия» идальго доводилось нечасто. Хоть он и был когда-то мэтром, кольцо на пальце напоминало об этом, однако в дела гильдии его чаще посвящали по средствам письма с указаниями и именами жертв.

Альвар провел рукой по густой щетине на лице и сделал шаг вперед, осматривая продолговатый узкий неф. Здесь не было окон, от чего в зале царил неприятный холодок. По бокам от входа тянулись декоративные аркады на квадратных мраморных устоях. Высокий потолок был обшит деревом с глубокими кессонами. Стены над арками украшали изображения древнегреческих героев, выведенные киноварью. На стене против входа висели два гербовых гобелена. На одном шпаги и баклер — герб гильдии. На втором медведь, покушающийся на земляничное дерево — герб Мадрида. В центре нефа висела темная металлическая громада из обручей и шипов — древняя средневековая люстра, больше напоминавшая орудие пыток. Шесть десятков сальных свечей освещали неф тусклым светом.

«Зал, где решаются судьбы», - подумал Альвар, направляясь к широкому дубовому столу, за которым сидели две темные фигуры, одна в дублете, другая в плаще. Вполне возможно, сегодня здесь порешат и его.

Дон Фернандо занял единственное пустующее место за столом по правую руку от главы гильдии. Педро уселся за простенький столик неподалеку, на котором лежали необходимые для письма принадлежности. Альвар учтиво поклонился собравшимся, краем глаза отметив, что рядом стоит стул с резной спинкой. На стуле подушка.

«Значит, разговор будет долгим», - смекнул Альвар и, спросив разрешения, уселся. По крайней мере, его не заковали в кандалы и согласились выслушать. Что касается удобств, то о таком шике узникам и мечтать не приходилось. Скажем, если бы святая инквизиция гарантировала подобные условия, перед тем как объявить «Время милосердия», люди бы охотнее шли каяться в грехах.

Первым заговорил пожилой кабальеро с седой бородкой. Он был очень стар, но располагал большой властью. Дон Лопес де Ойос стал главной гильдии в те стародавние времена, когда Альвар еще только учился держать шпагу. Многие называли его отцом-основателем. Школа наемных убийц стал процветать только благодаря его грамотному руководству. Старик откашлялся и заглянул узнику в глаза:

— Сеньор Альвар Диас, вас ни в чем не обвиняют…

— В таком случае развяжите меня.

— Речи быть не может, — холодно возразил дон Лопес, барабаня костлявыми пальцами по столешнице. — Сперва мы должны понять, что произошло. До тех пор все останется как есть.

— Где моя шпага и кинжал?

— Они у нас.

— Верните хотя бы шпагу.

Глава гильдии наотрез покачал головой.

— Верните шпагу или преломите ее немедля. Вы в равной степени меня обесчестите, если оставите ее у себя.

Дон Фернандо как-то странно глянул на идальго. На полном лице секретаря расцвела мерзкая улыбочка.

— Не горячитесь, сеньор, — протянул бюрократ. — Вы ведь давно не мальчишка.

— Как это понимать?

— Уважайте господ, которые собрались здесь в столь ранний час. Напомню, что они ожидали вас с ночи. Только вас. Чтобы выслушать.

Дон Лопес благодарно кивнул секретарю и достал откуда-то из-под стола боевую толедскую шпагу, зачехленную в красные ножны. Рядом на столешницу легла порванная портупея. Потом изогнутый кинжал с рукоятью из слоновой кости. Вопящая обезьяна, вырезанная на ней, длинными руками обхватывала изгибистую гарду. «Гуль» собственной персоной.

— Обещаю, что по окончании дознания ваше имущество к вам вернется, вне зависимости от того, что с вами станет потом.

— А я в свою очередь обещаю, что не стану оправдываться, — от всего сердца заверил Альвар. — Напротив, я признаю свою вину. Признаюсь во всем, ваша милость.

Педро бегло глянул на дона Лопеса и хотел взяться за перо, но старик пригрозил ему пальцем.

— В чем вы признаетесь? Мы не понимаем.

— Что тут скажешь. Меня постигла неудача. Фортуна отвернулась от меня.

— У вас нет права ссылаться на Фортуну. Лучше объясните, как ветеран вроде вас мог допустить такую непростительную ошибку?

— Людям свойственно ошибаться.

— Только если от их поступков не зависят жизни других людей. Вы, сеньор Диас, не имели права на ошибку!

Тут в разговор вмешался священник. Судя по белой тунике и черному плащу с капюшоном, член ордена доминиканцев. Преподобному было за пятьдесят. Альвар на мгновение всмотрелся в гладко выбритое лицо и холодные голубые глаза. Священник перебирал в руках четки, время от времени постукивая ими по столу.

— Сын мой, я падре Луис де Окампо инквизитор Священного Трибунала. Своим поведением вы нас сильно огорчаете. Не заставляйте меня сожалеть о том, что выписал вас раньше времени.