Смертельный ужас (Возмездие) - [38]

Воцарилось молчание. Ветер под куполом терзал старинные кружала, заставляя их противно скрипеть. Никто не решался возразить и в то же время каждый понимал, что просто так соглашаться с подобным заявлением нельзя.

— Время сушит труп, — наконец неуверенно произнес Гомес. — Может быть, это гробница какого-нибудь халифа или священника?

— Таких людей мавры хоронят в мазарах — это купольные постройки под открытым небом наподобие наших склепов. Людей погребенных там почитают как святых, а их саркофаги замурованы глубоко под землей.

Никто не стал спорить. Все давно убедились, что идальго обладает обширными познаниями. Тем не менее, даже он не мог дать разумное объяснение. Получается, что в подвале в каменном гробу замурована какая-то нетленная мерзость. Очевидно, что это не святой и когти ему даны отнюдь не для того, чтобы в зубах ковыряться.

— Тварь, лежащая в гробнице, только напоминает человека, и уж точно она не была любима здешними обитателями. Мне кажется, кто-то намерено запечатал ее там.

— А вы его освободили! — взвизгнул Франко.

— Нет. Мы вернули плиту на место.

— Хватит говорить об этом выродке! — оборвал Кампо-Бассо. — Какие вести у вас?

Фидель подробно рассказал о том, что видел во дворе с бассейном. История про утопленницу напугала конвоиров сильнее, чем погребенное в склепе тело. Живых мертвецов боялись во все века. Их присутствие указывало на то, что человек зашел на запретную территорию между мирами. Если на острове действительно появлялись усопшие, то с него необходимо было как можно скорее уплыть. Даже ребенок знал, что покойники воспользуются любой возможностью, чтобы приблизиться к живым. Привычка или обрывки воспоминаний побуждают их тянуться к тем, кто был рядом в момент гибели, к тем на кого они когда-то были похожи.

— Я задам последний вопрос, — произнес Гомес, подняв светильник так, чтобы круг света обхватил остальных. — Потом решим, что делать дальше. Кому из вас снился сон, в котором остров поглощает черная вспышка?

Общее молчание, нарушаемое тихим скрипом, подтвердило опасения старпома.

— Чертовщина, — только и выговорил Фидель, три раза перекрестившись.

— Хорошо. Кто за то, чтобы уплыть с острова прямо сейчас?

Гомес поднял руку. Франко первым последовал его примеру. Остальные ждали, что скажет Альвар. Хотел того идальго или нет, но он стал лидером, на которого надеялись и которому верили.

— Гомес прав, — согласился Альвар, выбросив бесполезный огарок факела, — но сейчас мы не сможем уплыть по двум причинам.

— Что же это за причины? — нахмурился моряк. — Если дело в арабе или итальянце, то…

— Путь с острова для нас закрыт, — твердо произнес идальго. — Если только ты не планируешь оседлать рыб и на них полететь домой.

— А было бы здорово, — пробормотал Франко, мечтательно закатив глаза.

— Даже чувствуя дыхание самой смерти за спиной, я бы не стали бросаться в бурное море. Какой прок бежать от мертвецов, чтобы затем присоединиться к ним на дне. Это первая причина. Вторая — чтобы построить плоты и уплыть, необходимо найти место у берега, то самое, где раньше был порт. Для этого нужно подняться на минарет.

— На вершине минарета произошло что-то страшное, — уточнил Кампо-Бассо, — и ваша милость предлагает наведаться туда?

— Именно так. Лучше подняться на минарет и сэкономить время, чем бродить под дождем в джунглях.

— Пусть так и будет, — согласился Фидель, отходя в центр зала. — Испанец принявший решение — испанец вдвойне. Осталось только найти…

Рыбак замолчал, устремив взор кверху. Ему не давал покоя источник неприятных звуков. Ветер шумел под куполом и раньше, но никакого скрипа при этом не было.

— В чем дело? — спросил Альвар, проследив за его взглядом.

— Я нашел итальянца.

Один за другим они собирались вокруг него. Наступая в воду, не замечая ее, люди с тревогой обращали взоры туда, куда указывал Фидель. Звук, который они принимали за скрип кружал, на самом деле издавал натянутый канат. Тот самый пеньковый канат с крюком, который все это время лежал у Франко в мешке. На нем висел Бонаккорсо ди Бергамо. Дорогие туфли итальянца покачивались в полуметре от перил.

— Господи, пожалей его душу, — перекрестился Гомес.

Банкир не меньше других мечтал покинуть остров, но сделал это самым трусливым образом. Подняться по лестнице на балкон и перекинуть веревку через кружало смог бы любой.

Присмотревшись к висельнику, Альвар молниеносно выхватил из-за пояса пистолет и взял на мушку Амина, стоящего рядом с телом.

— Спускайся, парень! И без глупостей, а то пристрелю.

С виду араб был потрясен не меньше других. Юноша стоял возле арки, прислонившись спиной к стене, и по первому же требованию спустился вниз.

— Где ты был?

— Я хотел подняться в минарет и осмотреться, но дверь была заперта. Тогда я пошел на чердак. Потом, кажется, потерял сознание.

Альвар опустил пистолет. Он совсем забыл, что парень страдает припадками. Поведение араба казалось подозрительным, но уличить его в дурных намерениях идальго пока не мог. В одиночку этот доходяга при всем желании не смог бы повесить толстяка итальянца.

— Чтобы больше ни ногой. Здесь небезопасно.

— Почему?