Смертельный удар - [37]

— Заткнись! — взорвалась я. — Ты говоришь не с полицейскими, моя ласточка! Могу себе представить, как ты краснела и заикалась, говоря с сержантом Мак-Гоннигалом, как размазывала слезы по лицу… Но я знаю, что я сказала Нэнси в тот вечер, знаю так же хорошо, как и ты. Поэтому не плети кружева и ответь мне, почему ты солгала обо мне полиции.

— Я не солгала. Пойди докажи это! Нэнси приходила тем вечером, ведь так? И ты ведь говорила ей, чтобы она порасспрашивала кое-кого из людей Юршака, так? А теперь Нэнси мертва.

Я тряхнула головой, словно мокрая собака, пытаясь прочистить свои мозги.

— Может быть, мы начнем с самого начала? Почему ты сказала мне, чтобы я прекратила поиски твоего отца?

Она уставилась на крышку стола.

— Я решила, что это несправедливо по отношению к моей матери… разнюхивать за ее спиной, хотя это так сильно огорчает ее.

— Вот тебе на! — сказала я. — Оставь это при себе! Позволь мне лучше войти в ходатайство к кардиналу Бернардину и Папе Римскому, чтобы они канонизировали тебя как блаженную. Когда это ты считалась с Луизой или с кем-либо еще, забыв о своих интересах?

— Прекрати! — крикнула она, заливаясь слезами. — Веришь ты мне или нет, мне все равно. Я люблю свою мать и не желаю, чтобы кто-то причинял ей боль, невзирая на то, что ты думаешь по этому поводу.

Я осторожно взглянула на нее. Кэролайн порой бывала способна пустить слезу, изображая сироту с трагической судьбой, но она никогда еще не сотрясалась в рыданиях.

— Ладно, — спокойно сказала я, — я беру свои слова обратно. Это было жестоко. Но это оттого, что ты натравила на меня полицейских. Чтобы проучить меня за то, что я собралась продолжать поиски?

Она шумно прочистила нос:

— Это было не так!

— Ну а что же тогда это было?

Она прикусила нижнюю губу:

— Нэнси позвонила мне во вторник утром. Она сказала, что получила угрозы по телефону и что она думает, будто кто-то преследует ее.

— Из-за чего они угрожали ей?

— Из-за завода, конечно.

— Кэролайн, я хочу, чтобы ты выражалась предельно ясно. Она сказала, что звонки касались именно завода?

Она открыла рот, затем вздохнула.

— Нет, — наконец пробормотала она. — Я просто сделала такой вывод, потому что это было последнее, о чем мы говорили перед этим.

— Но ты пошла дальше и сказала полицейским, что ее убили из-за идеи восстановления завода. И что именно я посоветовала ей, с кем поговорить о заводе. Ты понимаешь, как это оскорбительно?

— Но, Вик… Это всего лишь не совсем обдуманное предположение. Я имею в виду…

— Ты имеешь в виду мерзость! — Меня снова обуял гнев, и мой голос сделался хриплым. — Ты можешь мне сказать, есть ли какая-нибудь разница между игрой твоего воображения и реальностью? Нэнси убита. Убита! И вместо того чтобы помочь полиции найти убийцу, ты оклеветала меня, сделав свою почти сестру мишенью для их подозрений.

— Их не волнует Нэнси никоим образом. Их никто из нас здесь не волнует. — Она вскочила, и глаза ее вспыхнули. — Они испытывают политическое давление, а что касается Юршака, то Южный Чикаго для него — все равно что Южный полюс. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Ты прекрасно знаешь, что в последний раз он здесь у нас отремонтировал улицы, черт возьми, еще до того, как ты покинула наши края.

— Бобби Мэллори — хороший, честный, безупречный полицейский, — уверенно сказала я. — И то, что Юршак — грязная задница, никоим образом не изменит этого факта.

— Да, тебя ничто не волнует. Ты доказала это, уехав отсюда и ни разу не побывав здесь, пока я не вынудила тебя вернуться!

У меня застучало в правом виске. Я хлопнула ладонью по столу с такой силой, что несколько газет слетело на пол.

— Я неделю разрываюсь, чтобы найти твоего отца. Я ноги сбила! Твои дед и бабка оскорбили меня, Луиза разозлилась на меня, а ты!.. Мало того, что ты заставила меня искать этого бедолагу, ты еще обвела меня вокруг пальца, и не раз. А теперь наврала про меня полиции!..

— А я думала, что ты на все положила! — выкрикнула она. — Я подумала, что если ты не желаешь позаботиться обо мне, то, по крайней мере, сделаешь хоть что-то для Нэнси. Просто потому что ты играла с ней в одной команде. Теперь я понимаю, как я ошибалась! — Она направилась к двери, но я схватила ее за руку и развернула к себе лицом.

— Кэролайн, я достаточно взбешена, чтобы вышибить из тебя все дерьмо, но я не настолько сошла с ума, чтобы быть не в состоянии думать. Ты сдала меня полицейским, потому что тебе известно нечто такое, о чем ты боишься сказать. Я хочу знать, что это.

Она злобно смотрела на меня:

— Я ничего не знаю. Только о том, что кто-то начал преследовать Нэнси в конце надели.

— И она позвонила в полицию и заявила об этом? Или это сделала ты?

— Нет. Она рассказала прокурору штата, и они сказали, что откроют дело. Я полагаю, теперь они найдут, что туда записать. — Она улыбнулась, словно торжествующий мученик.

Я заставила себя разговаривать с ней спокойно. Спустя несколько минут она нехотя согласилась снова сесть и рассказать мне все, что знает. Если она и говорила правду — а это еще большой вопрос, — то знала она немного. Она не знала, с кем встречалась Нэнси в кабинете прокурора штата, но считала, что это мог быть Хью Мак-Иннерни: он был тем человеком, с которым они обычно имели дело по всем своим проблемам. При дальнейших расспросах она признала, что Мак-Иннерни восемнадцать месяцев назад получил от них заявление об их трудностях, возникших при столкновении со Стивом Дрезбергом, местной фигурой из «Моб», организации, участвующей в уничтожении отходов. Я смутно помнила судебный процесс над Дрезбергом и его печами для сжигания отходов и то, как полюбовно решилось его дело с Санитарным округом, но я не знала, что они с Нэнси участвовали в этом процессе. Когда я потребовала сказать, какую роль они обе сыграли, она помрачнела, но призналась, что они с Нэнси дали показания о том, что получали угрозы. Их запугивали, грозя смертью за то, что они выступали против применения печей для сжигания мусора.