Смертельный рейс - [3]

– Все понимаешь, старшина? – тихо спросил начальник заставы.

– Чего ж непонятного, товарищ лейтенант, – кивнул Антипенко. – Решение вы приняли правильное. Другого выхода у нас нет. Вы за молодых ребят не беспокойтесь. Надежные они, хоть и не очень умелые. Никто не отойдет! Даже не сомневайтесь!

– Я и не сомневаюсь, – улыбнулся Прохоров. – На тебя как на себя самого надеюсь.

Ветер гнал над головами рваные тучи, небо то хмурилось, то распахивалось, пропуская солнечные лучи. Трепетали листья осин и уродливых берез среди камней. Тревожно было в небе, тревожно было на душе. Вся страна сейчас билась с ненавистным врагом на западе, а здесь, на востоке, через границу то и дело запускали свои жадные щупальца иностранные разведки, приспешники Гитлера и милитаристской Японии. И гибли пограничники, гибли товарищи в неравных схватках. Поднимаясь по ночам в любую погоду на перехват чужих банд и групп нарушителей, вставали грудью на пути врага, заступая ему дорогу на нашу территорию.

Первую пулеметную очередь Прохоров услышал через два часа. Очередь была длинная – патронов в двадцать. «Эх, старшина! – мысленно посетовал начальник заставы. – Не части, экономь патроны!» Но лейтенант просто не знал, что Антипенко сумел найти такую позицию, с которой тропа была как на ладони. Он и красноармеец Волков успели буквально в последнюю минуту – упали за камни, когда в ста метрах перед ними появилась банда.

Восстанавливая дыхание и смахивая со лба пот, старшина позвал пограничника:

– Волков, видишь сосну слева, повыше нас? Поднимись туда и не высовывайся. Смотри на тропу. Как только группа дойдет до лежащего поперек ствола дерева, крикнешь, как положено по уставу, предложишь сложить оружие и поднять руки. В тебя начнут стрелять. Тут ты сразу за камни и жди. Как заговорит мой пулемет, ты присматривайся к ситуации. Выбирай цель и стреляй только наверняка. Позицию почаще меняй. Понял, Волков?

– Так точно, товарищ старшина, – волнуясь, ответил пограничник.

Антипенко лег щекой на приклад ручного пулемета, глубоко вдохнул и выдохнул, подводя мушку под живот первого, шедшего по тропе противника. Старшина старался глушить в себе радость от того, что удалось найти такую позицию. Долго, очень долго, секунд двадцать, вся группа будет как на ладони, вся под прицелом. И быстро спрятаться, укрыться от огня им некуда. Повезло, не напортачить бы, не подвести лейтенанта.

И вот голос Волкова пронесся над тропой. Уверенно, властно. Молодец, пограничник! И сразу нарушители сорвали с плеч карабины. И только хлестнул в ответ с тропы первый выстрел, как старшина плавно нажал на спусковой крючок своего «дегтяря». На первой очереди Антипенко не стал экономить патроны. Сейчас его задачей было испугать, вселить панику, убить или ранить как можно больше нарушителей, залить тропу свинцовым ливнем. И он выпустил длинную очередь, поводя стволом из стороны в сторону, нагоняя тех, кто бросился в кусты, кто искал укрытия в камнях на склоне. Один, второй, третий. Пятеро остались на тропе! Еще двое, прихрамывая и падая, уползли в укрытие. В этих не стоит стрелять, они уже никуда не денутся. Бить надо тех, кто может скрыться!

Два выстрела раздались сверху. Это из своего карабина стрелял Волков. И ведь попал на второй раз! Пули ударили в камни возле головы старшины, срезали ветки, подняли столбики пыли, зарываясь в рыхлую землю.

Кто-то снизу закричал по-русски, угрожал и требовал. Даже деньги предлагали. Но каждый раз, когда бандиты пытались подняться в атаку и прорваться сквозь кордон, начинал говорить пулемет. Антипенко бил короткими очередями, охлаждая пыл нарушителей. Да и те вели себя уже осторожнее. Перемещались перебежками, каждый раз в новом месте. Чувствовалась хорошая военная выучка. А патроны в последнем диске буквально таяли. Сейчас придется браться за карабин, и тогда они все поймут и бросятся, как волки, на добычу. На этот случай есть гранаты. Их по четыре у каждого. Но и у врага есть гранаты, наверняка есть. А подпускать противника на расстояние броска гранаты – это последнее дело.

Пулемет замолчал в тот самый момент, когда на мушке было трое нарушителей. Старшина выругался, перекатился в сторону и сжал цевье карабина. Сейчас должен выстрелить Волков, подумал Антипенко. Его выстрел, а потом сразу я и сменить позицию. Ну же! Стреляй! Но молодой пограничник почему-то медлил. Старшина поднял голову и, присев на одно колено за большим камнем, навел карабин на ближайшего бандита. Выстрел! И тут же две пули врезались в камни над головой, обдав лицо мелким острым крошевом. Старшина упал на спину и, упираясь каблуками, стал передвигаться к соседнему камню. Главное – торопиться, не подпускать на расстояние броска гранаты. Эх, Волков…

Тишина всегда пугает, когда ты ее не ждешь. Неожиданная тишина особенно страшна в бою. Она может означать все что угодно. Что все твои товарищи погибли, что… погиб ты сам. И это небо над головой, эти тучи, эту поникшую ветку березы, сбитую пулей, ты видишь в последний раз…

«Я живой», – приказал сам себе старшина, и рука нащупала гранату в брезентовом мешке на поясе.