Смертельный отсчет. Кристаллические слезы - [69]

Кирк презрительно усмехнулся:

– Обычно мы просто прогоняем их до орионской границы.

– Неужели? – Орионец искренне изумился. – Ну а мы так просто разносим их в клочья!

Он посмотрел куда-то в сторону и удовлетворенно, как это могут делать только орионцы, прижал уши к затылку, одновременно прислушиваясь к возбужденному и радостному шуму, доносившемуся откуда-то из-за пределов экрана.

– Мне сообщили, что у вас отказала защита в районе поврежденного корпуса, – язвительно продолжил орионец, расплываясь в широкой улыбке и поворачиваясь обратно к Кирку. – Ты уверен, что не собираешься сдаваться?

Кирк сдержался и не выпалил первые пришедшие ему в голову резкие слова в ответ. Он подал знак Голдстайну:

– Уберите его с моего экрана!

Изображение орионца поблекло и исчезло.

Кирк крутанул к себе пустое командирское кресло и позволил себе выплеснуть часть накопившегося раздражения, резко хлопнув рукой по кнопке интеркома:

– Скотти!

– Инженерная служба. Скотт слушает.

– Нет ли какого-нибудь способа усилить защиту в месте повреждения корпуса?

На экране перед ним "Умифиму" разворачивался, готовясь к новому атакующему маневру.

Словно наблюдая за действиями орионцев с того же экрана, что и Кирк, Скотт ответил:

– Ничего не получится, капитан, пока орионцы дубасят по этом месту.

– Проклятие!

– Я пыталась укрыть место разрыва на дальней от них стороне, сэр. – Бхутто не сводила глаз со своей панели, даже во время разговора с капитаном продолжая отслеживать положение "Умифиму" на навигационных приборах. – Они движутся значительно быстрее того, на что мы способны сейчас.

Кирк, недовольный собой за то, что сорвал раздражение на членах команды, кивнул:

– Я знаю. – Он опустился в командирское кресло, которое по инерции повернулось к передней части мостика. – Младший лейтенант Муллен, сколько энергии можем мы направить на фронтальные фазеры?

Младший лейтенант мельком взглянул на приборы и от удивления вскинул брови:

– Столько, сколько потребуется, сэр! У нас нет ни одного повреждения в фазерных отсеках.

Кирк позволил себе улыбнуться:

– Хорошо. – Он снова нажал на кнопку включения интеркома. – Скотти, я хочу, чтобы всю энергию, которую можно собрать, перебросили на фронтальные фазеры.

– Как прикажете, сэр.

– Младший лейтенант Муллен, отмените все команды, поданные на фронтальные батареи с вашего пульта. Ведите ответный огонь только из боковых фазеров!

Муллен коротко кивнул, и на его лице появилось выражение непонимания, однако он в точности выполнил приказание Кирка.

– Фронтальные батареи заблокированы, сэр. Боковые готовы к бою.

Кирк повернулся в другую сторону. Спок ждал дальнейших команд, спокойно положив руки на колени.

– Мистер Спок, пожалуйста, переведите наши фронтальные фазеры в режим непрерывного излучения с максимальным сектором захвата. Измените их частоту, чтобы сбить поляризацию ударов орионских фазеров. Обязательно прикройте область фронтальных фазерных батарей и район повреждения нашего корпуса.

Спок ответил капитану с легким укором в голосе:

– Так это стандартная процедура – применение фазеров для организации защиты путем нарушения поляризации атакующих импульсов противника, капитан.

– Я знаю, Спок. Но мы уже давно не применяли этот трюк. – Он едва заметно улыбнулся. – Я просто хотел убедиться, что вы помните.

Спок, как и следовало ожидать, никак не прореагировал.

Настойчивый сигнал от системы коммуникации привлек внимание Кирка, как только Спок повернулся к своей панели.

– Мистер Голдстайн? – Он встревоженно оглянулся через плечо. – Есть проблемы?

– Да, сэр... – Голдстайн поднял голову, придерживая одной рукой наушники и глядя на капитана растерянным взглядом. – Мы только что потеряли два локационных сигнала от скафандров, сэр. Теперь у нас нет контакта с людьми из челнока.

* * *

Оставшись один на борту "Хоукинга", Чехов примерно десять минут провел в тщетных попытках освободиться одной рукой от стеснявшей его медицинской повязки. Затем, не выдержав, он разразился целым потоком грубой брани и сердито пнул ногой попавшийся под ноги шлем.

К тому времени, когда Павел в изнеможении опустился в пассажирское кресло, повязка вокруг шеи была уже так перекручена, что ему стало трудно дышать. Маккой, черт его побрал, оказался более предусмотрительным, чем он мог предполагать. Благоразумно не объявляя о своих намерениях, он закрепил повязку Чехова таким образом, что снять ее без помощи другой руки было невозможно. Перехватывавший грудь пояс плотно прижимал руку к телу. Чехов не мог дотянуться до пряжки, чтобы ослабить его, и ему никак не удавалось сбросить обхватывающую шею повязку, потому что он не мог поднять руку. Отчаяние и страх снова овладели им. В раздражении он ударил ногой кресло, не имея возможности сделать что-нибудь конструктивное.

Если бы он не отдал свой фазер Зулу, то можно было бы попытаться пережечь повязку на груди в режиме малого нагрева. Ситуация складывалась так, что ему негде было найти даже простого ножа, чтобы сразиться с опутавшими его повязками. Даже уродливые осколки металла, усеявшие пол в кладовой для хранения скафандров, оказались переохлажденными в жидкой азоте и слишком ломкими. Вот разве только...