Смертельный мир - [35]

А потом на полях сражений сталкивались две армии: за французскую играл император Артур, за английскую – фельдмаршал Максим. Они расставляли армии на дощечках, по очереди передвигали своих пластилиновых бойцов и по очереди стреляли по бойцам вражеским, то есть, плевались из специальных трубок иголками, утяжеленными все тем же пластилином.

Вообще-то у каждого было по несколько разных армий. Насмотревшись фильмов про индейцев, друзья лепили своих чинганчгуков и виннету, апачей, каманчей и бледнолицых, вооружали их томагавками, луками и винчестерами, после чего пластилиновые войны проходили посреди прерий и каньонов. Насмотревшись фильмы про спартанцев, даков и варваров, лепили соответственных героев, которые сражались соответствующим оружием… Но чаще всего отдавалось предпочтение эпохи мушкетеров. Оно и понятно, – Александр Дюма, Анн и Серж Голон и Артур Конан-Дойль были для ребят любимыми писателями, и похождения д(Артаньяна, Анжелики и бригадира Жерара перечитывались несчетное количество раз.

Эти игры-войны иногда длились часами. Ни у кого из друзей не бывало заметного преимущества, и исход сражений обычно оставался неясен до самого последнего выстрела. Согласно установленным правилам, победивший имел право забирать у проигравшего в плен определенное количество солдат. Затем использовать пленников в своих внутренних битвах, которые каждый у себя дома устраивал намного чаще, чем совместные, либо обменять на своих, тоже попавших в плен солдат, либо держать в тюрьмах, подвергать пыткам и даже казнить.

Именно эти пытки и казни маленьких пластилиновых солдатиков породили сначала обиды, а со временем привели к серьезной ссоре двух закадычных друзей. Однажды после очередного обмена пленными император Артур обнаружил на теле своего освобожденного любимого героя-мушкетера шрамы, оставленные раскаленной иголкой. Изуродованный солдатик противно вонял жженым пластилином, Артур же ненавидел этот запах. Он не остался в долгу и в следующий раз обошелся с плененным генералом вражеской армии с не меньшей жестокостью, правда, иголкой он его не прижигал, но исполосовал бритвенным лезвием с ног до головы, да еще и отрезал ногу. Месть фельдмаршала Максима не заставила себя ждать, и при следующем обмене пленными, Артур чуть не заплакал, глядя на освобожденных, но искалеченных воинов. С каждым разом маленьким солдатикам доставалось все больше и больше: пытки, отрезание конечностей, выкалывание глаз, затем – расстрелы, повешения, отрубания голов, распятия…

Последней каплей для Артура стала казнь сразу десяти захваченных в плен солдат французской армии, на которую Максим пригласил его к себе домой. Приятель неплохо подготовился: на дощечке размером с книгу Артур увидел слепленный приятелем помост с четырьмя виселицами, петли которых уже были накинуты на шеи стоявшим на одной лавке четырем солдатам; два лобных места с плахами, на которых были распластаны два капрала, приговоренные к четвертованию; а еще – четыре столба с привязанными к ним офицерами и вокруг них – дрова, то есть серные спичечные головки.

Еще на нескольких дощечках фельдмаршал Максим выстроил всю свою армию – которой, согласно правилам игры, предстояло наблюдать за казнью вместе с французским императором Артуром. Но если во время казни ни умирающие, ни те, кто их убивал и за этим наблюдал, не издали и не могли издать ни звука, то Артур Манаев очень хорошо слышал скрежет собственных зубов. А когда вспыхнули костры, и по комнате начал распространяться запах горящего пластилина, Артур, подавив подступившие к глазам слезы, незаметно для своего приятеля стащил со стола короля английской армии.

Вернувшись домой, Артур не придумал ничего лучшего, как отрезать бритвой украденному человечку руки и ноги, после чего повесить и тут же поджечь импровизированную виселицу. Спичечный коробок с четырьмя крохотными пластилиновыми конечностями и горсткой пепла, оставшейся от короля английской армии, он положил на порог двери Максима, а затем позвонил ему по телефону и сообщил, где тот может обнаружить своего самого главного солдатика.

Максим не стал вслух винить его за такую подлость, но простить – не простил, он вообще никогда никому и ничего не прощал.

Как-то, во время школьных каникул, когда родители Артура были на работе, а сам он пошел на улицу выносить мусорное ведро, оставив дверь не закрытой на щеколду, Максим забежал к нему в квартиру и тоже стащил с игрального стола два десятка солдатиков французской армии. Английский фельдмаршал устроил им общий крематорий, побросав в тот самый спичечный коробок, облил его керосином и поджег на лестничной площадке, в то время, когда французский император возвращался с улицы домой с пустым мусорным ведром. Запах керосина, перемешанный с запахом горелого пластилина, ударил Артуру в нос, а когда он узнал, что именно горело на лестничной площадке, то решил для себя, что с этого момента Максим Акиньшин ему больше не друг.

Через несколько дней брошенный с улицы камень размером с куриное яйцо разбил стекло в комнате Максима и едва не угодил в голову его бабушки. Кто бросал, выяснить не удалось, но Максим догадывался, чьих рук это дело. После того случая совместные игры в пластилиновых солдатиков прекратились. Да и о дружбе Артура и Максима остались лишь воспоминания. Так, здоровались при встречах, но если обоим доводилось выходить на футбольное поле, то играли они в разных командах. Они доучились в параллельных классах до выпускных экзаменов, и почти сразу после этого Акиньшины переехали на новую квартиру, и Артур с Максимом окончательно перестали общаться…