Смертельный мир - [33]

Разбираться с этим у виконта Касоча не было времени – со стороны кремля послышался звон набата, а значит, вскоре здесь должна появиться погоня, возглавляемая капитаном Клюгком. Плюнув с досады, Касоч бросил под две сросшиеся яблони комендантский плащ и ускакал прочь.

Ускакал очень вовремя. Задержись виконт на поляне еще хотя бы на полминуты, и попал бы под прицел арбалетов разбойников, появившихся из глубины Тусклого леса. Как попали те, кто отправился в погоню за якобы сбежавшим из тюрьмы пришлым Фролмом…

* * *

– Никола? Гусь?! – Фрол не поверил своим глазам. Перед ним сидел давний напарник-каскадер Николай Гусевич, с которым он снимался еще в своем дебютном фильме. И не только в дебютном, а еще в трех-четырех средневековых боевиках, до тех пор, пока Гусь, куда-то не запропал. Поговаривали, что талантливый каскадер перебрался в Штаты, где работает на том же поприще, только уже совершенно за другие гонорары. И вот, человек, снявший с него повязку, закрывающую глаза, оказался никем иным, как Николой Гусевичем.

– Серега? Фролов? – не меньше поразился бывший напарник. – Верно говорят, что мир тесен, а мир за стеной – еще теснее! Только тихо, – предупредил Гусевич, перерезая веревку на руках Фрола, – мы друг друга не знаем, понял?

– Ага, – кивнул Фрол, растирая затекшие руки. – А где я?

– Ты в дебрях Тусклого леса, в гостях у атамана благородных разбойников, Его величества Никуса, – Гусевич ткнул большим пальцем себе в грудь. – Давно преобразовался-то?

– Дня три, кажется, или уже больше, – Фрол действительно не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как пришел в дом Максима Николаевича.

– Ладно, про новости в настоящем мире после покалякаем, а сейчас скажи, зачем ты к яблоням-то привязался?

– Ха, я привязался! Да я здесь за все эти дни шагу по своей воле ступить не могу. В двух тюрьмах побывать успел и в сражении поучаствовать, и королевским судом меня судили и приговорили к четвертованию, и… – о приключении в покоях принцессы Истомы Фрол решил не упоминать, – потом сюда вот среди ночи с завязанными глазами приволокли и оставили неизвестно для чего…

– Ну, к четвертованию, как я догадываюсь, тебя Халимон приговорил. А сюда-то кто приволок? – поинтересовался Никус. – И для чего все-таки?

– Откуда же я знаю, что там этот капитан Клюгк замыслил!

– Клюгк – капитан? – удивился атаман разбойников и, обернувшись назад, свистнул. – Эй, Ушац, а дружка-то твоего бывшего, Клюгка в звании повысили! Береги теперь второе ухо, чтобы его майором не сделали.

С разных сторон поляны раздался смех. Фрол огляделся и заметил человек шесть – семь, одетых кто во что горазд. Одного из них, трудно было не узнать, именно он лишился уха, когда Фрол наблюдал за миром за стеной в камеру. Одноухий подошел ближе и остановился, переводя взгляд с Фрола на атамана и обратно.

– Постой-ка, – щелкнул пальцами Никус, – ведь не на голодную же смерть Клюгк тебя в лесу оставил. Ночью он тебя убить не мог – таков закон Творца, а сейчас, когда наступило утро…

– Клюгк вернется, обязательно вернется, – подхватил мысль Ушац. – И тогда-то я с ним, голубчиком и посчитаюсь.

В это время до них донесся тревожный звон набата.

– О! – Никус вновь щелкнул пальцами и поднял вверх указательный. – Бери-ка, ты, Ушац четверых разбойничков и дуй на яблоневую поляну. Только если там Клюгк все-таки появится, не убивай, тащи сюда.

– Интересные дела происходят, – атаман посмотрел Фролу в глаза, после того, как небольшой отряд, возглавляемый Ушацем, исчез из вида. – Преступника приговаривают к четвертованию, а ночью дежурный по тюрьме зачем-то привозит его в лес… Может, объяснишь, что ты там натворить успел?

– Да ничего особенного, Гусь, – Фрол пожал плечами.

– Никус, – поправил его атаман, – не Гусь, а Никус. Если бы «ничего особенного», то до четвертования дело бы не дошло. Да и вытаскивать из тюрьмы тебя бы не стали. Давай, колись, все равно в мире за стеной, как в большой деревне – рано или поздно все тайное становится явным.

– Значит, рано или поздно ты все и узна… – закончить фразу Фрол не сумел, так как в глаз ему чуть-чуть не ткнулось острие кинжала, вдруг очутившегося у Никуса в правой руке.

– Не шуткуй, дружище, – жестко сказал тот. – Здесь тебе не там. То есть, не в Горном или Лесном королевствах. Здесь у нас разбойничья вольница, и до суда дело не доходит, все решает слово атамана. А атаман это я.

– Ты с ума сошел? – Фрол постарался, как можно наглее ухмыльнуться и в то же время полностью сконцентрировался. Он помнил Николая Гусевича, как одного из лучших исполнителей трюков на лошадях и автомобилях любых марок, начиная с допотопных легковушек и заканчивая огромными трейлерами. Очень неплохо умел Гусь падать с крыш домов на проваливающиеся крыши сараев, или выбегать в горящей одежде из какой-нибудь пылающей хибары. Но вот в дуэлях или схватках на шпагах, ножах и с использованием других колюще-режущих предметов Гусевич никогда не участвовал, – не хватало проворства. Сейчас они сидели друг перед другом на коленях. Фрол ценил такое положение, очень удобное для начала атаки, и неплохо умел им пользоваться. На поляне, помимо бывших каскадеров осталось всего два человека, не обращавших на них особого внимания. Завладей Фрол оружием и тогда…