Смертельный холод - [7]

Сол вызывал у нее отвращение, и она уже не могла вспомнить, почему выбрала его. Потом посмотрела на глянцевую белую обложку книги и вспомнила.

Фотография. Сол был изумительным фотографом. На книге над названием «Клеймите беспокойство» красовалось ее лицо. Ее волосы, очень светлые, почти белые, ее губы, полные и красные, ее голубые глаза, поразительные, умные. И все лицо, такое белое, что оно сливалось с фоном, отчего казалось, что глаза, рот и уши просто парят на обложке.

Си-Си была в восторге от этой фотографии.

После Рождества она избавится от Сола. Когда он выполнит последнее свое обязательство. Она обратила внимание, что он, вероятно, садился на стул у стола, когда разглядывал работы в портфолио. Теперь стул стоял не на месте. Она почувствовала, как в ней нарастает раздражение. Черт его побери – он что, намеренно выводит ее из себя? И черт побери эту папку с картинками. Си-Си вскочила с кровати, поправила этот несносный стул и заодно передвинула телефонный аппарат, чтобы он стоял параллельно кромке стола.

После этого она запрыгнула в кровать, разгладила простыни у себя на ногах. Наверное, стоит вызвать такси, чтобы добраться до офиса. Но потом она вспомнила, что ей нужно заехать в одно место. По важному делу.

В «Ожильви» устраивали распродажу, и еще она присмотрела себе сапожки в магазинчике на рю Де-ла-Монтань, где эскимосы продавали свои поделки.

Скоро она начнет продавать одежду и мебель, изготовленные по ее моделям, во всех магазинах Квебека. А затем и по всему миру. Скоро они пожалеют, что подсмеивались над ней, все эти высокомерные модные дизайнеры. Вскоре все узнают про ли-бьен, ее собственную философию дизайна и жизни. Фэншуй – дело прошлого. Люди жаждут перемен, и она даст им эти перемены. О ли-бьен будут говорить во всех домах.

– Ты уже снял себе дом на праздники? – спросила она.

– Нет, съезжу завтра. Слушай, а зачем тебе этот дом где-то у черта на куличках?

– У меня были на этот счет свои соображения.

Она почувствовала, как в ней закипает злость: кто он такой, чтобы оспаривать ее решения? Она пять лет ждала этой возможности – купить дом в Трех Соснах. Си-Си де Пуатье могла быть терпеливой, если требовалось и если у нее были для этого основания.

Она много раз ездила в эту убогую деревеньку, завела знакомства с местными агентами по торговле недвижимостью, даже говорила с продавцами в расположенных неподалеку Сен-Реми и Уильямсбурге. Сколько лет ушло. Дома в Трех Соснах продавались не часто.

И вот чуть более года назад ей позвонила агент Йоланда Фонтейн. Дом на продажу появился. Громадный викторианский особняк на холме над деревней. Дом владельца мельницы. Дом хозяина.

«Сколько?» – спросила Си-Си, зная, что это почти наверняка ей не по карману. Придется взять в долг под залог компании, заложить все, что у нее есть, заставить мужа обналичить полис страхования жизни, снять деньги с пенсионного вклада.

Ответ агента удивил ее. Дом оценивался гораздо ниже рыночной стоимости.

«Но тут есть одно „но“», – пояснила Йоланда приторным голосом.

«Слушаю».

«Там было совершено убийство. И попытка убийства».

«И это все?»

«Ну, формально там еще имело место похищение человека. Поэтому дом и продается так дешево. Но покупка замечательная. Трубы великолепные. В основном медные. Крышу крыли всего двадцать лет назад. И…»

«Беру».

«Что, и посмотреть не хотите?» Не успев задать этот вопрос, Йоланда поняла, как промахнулась. Если эта идиотка готова купить старый дом Хадли, не глядя, не осматривая, не изгоняя злых духов, то пусть берет.

«Готовьте бумаги. Я приеду сегодня днем с чеком».

И она приехала. Примерно неделю спустя она сказала мужу, что ей нужна его подпись, чтобы получить наличность с пенсионного вклада. Он стал возражать, но так слабо, что сторонний наблюдатель даже не понял бы, что это протест.

Старый дом Хадли, это чудовище на холме, теперь принадлежал ей. Ничто не могло бы сделать ее счастливее. Все было идеально. Три Сосны были идеальны. Вернее, будут идеальны, когда она с ними покончит.

Сол фыркнул и отвернулся. Ему было совершенно ясно: Си-Си бросит его, как только он выполнит еще одно ее задание – фотосессию в этой жуткой жлобской деревне. Эти фотографии предназначались для ее первого каталога, и она просила его снять, как она общается с аборигенами на Рождество. Если получится, она хотела бы получить фотографии местных жителей, глядящих на нее с удивлением и любовью. Ему для этого понадобятся деньги.

Все, что делала Си-Си, она делала с определенной целью. И насколько понимал Сол, эта цель сводилась к двум пунктам: пополнить кошелек и пощекотать самолюбие.

Так зачем же она купила дом в деревне, о которой никто и не слышал? Дело тут было не в престиже. Значит, в чем-то другом.

В деньгах.

Си-Си было известно об этой деревне что-то такое, чего не знали другие.

Его интерес к Трем Соснам воспрял с новой силой.

– Кри! Да шевелись ты, бога ради!

Эти слова имели вполне буквальный смысл. Изящная, как тростинка, наследница трастового фонда и главная красотка праздника изо всех сил пыталась быть замеченной, а это нелегко, если перед тобой образовался сугроб в виде Кри. Она вышла на сцену, танцевала и кружилась вместе с остальными ангельскими снежинками, но вдруг замерла на месте. Никого не волновало, что в Иерусалиме не бывает снега. Учительница вполне справедливо решила, что если кто-то верит в непорочное зачатие, то могут поверить и в снегопад в чудесную ночь Рождества Христова. Но зато всех взволновало, что одна из снежинок, вполне способная испортить весь микроклимат, замерла ни с того ни с сего в центре сцены. Перед младенцем Иисусом.