Смертельный эксперимент - [48]

Волчара Вильямс знал, о чем говорил. В нем было шесть футов три дюйма росту[57] и триста пятьдесят фунтов[58] живого веса. Пухлое лицо с пустыми глазами и четко вырезанными жестокими губами Джокера[59], за которыми виднелись мелкие зубы разных оттенков желтого, коричневого и черного цветов. В соответствии с тюремным распорядком его волосы были подстрижены коротким ежиком, но, глядя на него, вы понимали, что имей он такую возможность, то носил бы их длинными и немытыми. Такими, какой была сейчас его жидкая, спутанная бороденка.

– Я бы очень попросил тебя не убивать ее.

– Да пошел ты куда подальше…

Посетители и заключенные в комнате для свиданий были разделены пуленепробиваемым стеклом, которое шло от пола до потолка.

Сейчас это стекло спасло ему жизнь.

– Послушай, – предложил я, – если тебе так надо кого-то убить в отместку за этих придурков, попробуй убить меня.

– Мы так и сделаем. Считай, что ты уже ходячий мертвец.

– Ну, вот и отлично, только оставь Элисон в покое.

– Не пойдет. Ей придется помучиться. Так гласит закон, приятель.

Мы долго смотрели друг на друга сквозь стекло.

– Я готов предложить бартер, – сказал я.

– Бартер? Тогда вытащи меня отсюда.

– Из этого ничего не получится.

– Тогда, считай, не договорились. Мне нечего выигрывать, и еще меньше есть что терять. У меня нет ни семьи, ни чего-нибудь еще, ради чего стоит жить.

– Ну, семья бы тебя ждала, если бы ты сам ее не вырезал.

Волчара пожал плечами и погладил свою вонючую бороденку. Я сидел молча, ожидая, когда он задаст вопрос, который не мог не задать.

– А как она выглядит? – поинтересовался он. – Есть на что посмотреть?

Я достал из своего кармана пластиковый конверт, который поднес к стеклу. В этом конверте находилась фотография полностью одетой Элисон.

– Неплохо, – проговорил Волчара. – Знаешь что, давай мне сотню штук баксов, и пусть она раз в месяц навещает меня как настоящая жена – и я дам ей пожить в течение года.

Я готов был поспорить, что до подобного он ни за что не додумается.

– С сотней штук баксов проблемы не будет, а вот с сексом не прокатит, – ответил я.

– Ну, считай, что опять не договорились.

– Послушай, ты же знаешь, что женщины тебе не видать как своих ушей в течение ближайших трех лет. Ведь тебя об этом наверняка предупредили, когда сажали сюда.

– Но ведь ты там, на воле, большая шишка, иначе тебя бы сюда не пропустили. Вот и расстарайся.

– Это не прокатит, если ты только не сможешь предложить в обмен реальный крупняк. А мы оба знаем, что у тебя ничего нет.

– Вот именно поэтому она и помрет.

– Мне бы хотелось, чтобы она еще пожила. Давай подведем итог, Гамби[60]. Вот максимум из того, что я могу для тебя сделать: сотня штук зеленых и сотня фото голой Элисон.

– Хватит гнать. Мне не разрешат держать здесь фото голой бабы.

– А они ничего не узнают. – Я еще раз показал ему фотографию. – Она в пластике, потому что это переводная картинка. Ты говоришь мне имя твоего надсмотрщика, и я позабочусь, чтобы он пронес тебе эти фото, по несколько штук за раз. Если ты сотрешь эту картинку…

– Вот дерьмо…

Я повернул фото таким образом, чтобы он мог получше видеть часть бюста Элисон, выступающего над ее одеждой.

– И когда же они до такого додумались?

– Это новая технология, но сама идея принадлежит Леонардо да Винчи. Если посмотреть на Мону Лизу в рентгеновских лучах, то под ней видны еще два изображения. В те времена холсты были дороги. И если ты хотел изобразить что-то новое, то приходилось рисовать на использованном холсте.

– Я что, сильно кошу под любителя истории?

– Потри изображение большим или указательным пальцем так, чтобы его температура слегка повысилась – и покрытие растает. Я сделаю для тебя сто фото Элисон в одежде. Можешь, если хочешь, наслаждаться ими или потри карточки и раздень ее – как тебе больше понравится.

– Что же это за баба, которая согласится сниматься голяком на сотню фотографий?

– Та, что хочет еще пожить.

– А она уже знает про эти сто фоток?

– Не-а. Пока я сделал только эту.

– И чё, ты видел нижнюю?

– Да.

Волчара покрылся румянцем и облизал губы. Одного этого было достаточно, чтобы вас стошнило.

– Ежели ты можешь подмазать надсмотрщика, то просто передай ему фотки с голой бабой, – посоветовал он.

– И ты что, думаешь, что в этом случае они дойдут до тебя?

– Ну уж нет! Этот дегенерат ни за что с ними не расстанется.

– Именно поэтому я и напечатаю другие фото поверх голых.

По его рябому лицу я понял, что он клюнул.

– А у нее там побрито?

– Ты хочешь, чтобы было побрито?

– Да, хочу.

– Отлично. На этой она не выбрита, но сделает так для следующих фотографий.

Потом мы обсудили логистику передачи ему денег, и он назвал мне имя своего надсмотрщика.

– Как все прошло? – спросила Элисон.

Мы ехали в арендованной машине, направляясь в нашу гостиницу «Кволити Инн».

– Пока тебе ничего не угрожает. Через пару дней или недель, когда он потеряет свою власть, все изменится.

– И что же мы будем делать тогда?

– Убьем его.

Она смотрела в окно, но когда услышала эти слова, резко повернулась ко мне:

– Зачем и каким образом?

– Зачем? Затем, что это будет предупреждением для следующего главаря банды. Каким образом? – Я улыбнулся. – Узнаешь позже.