Смертельный бизнес - [12]

— Тогда ясно, откуда у нее такое имя. Значит, сбежала, говоришь?

— Да, но непонятно, почему. Куда ни глянь, все пытаются выбиться из грязи в князи, а эта девчонка решила сделать наоборот.

— Человеческая душа — загадка, — философски заметил я, — а разгадка, как правило, малопривлекательна. Семье уже сообщили?

— Их оповестили наши ребята в Оксфордшире.

— Хорошо.

— Я нашел ее последний адрес. Квартира в Сомерс-Тауне, недалеко от нашего участка.

Надо было отдать должное Малику, он не терял времени зря.

— Ее уже опечатали? — спросил я.

— Да, по словам инспектора, у квартиры выставлен караул.

— А ключи? — Всегда полезно задать такой вопрос. Вы не поверите, как часто про такие мелочи забывают.

— Пришлось повозиться. Хозяин квартиры — настоящий пройдоха. Оказалось, она задолжала ему за месяц, и он намекнул, что хочет получить свои деньги.

— Надеюсь, ты послал его?

— Я пообещал поговорить о деньгах с ее сутенером и раздобыть его адрес.

Я улыбнулся первый раз за этот день.

— Должно быть, старик растрогался.

— Не думаю, что сегодня его могло что-то растрогать. В общем, Нокс хочет, чтобы мы проверили квартиру. Может, что-то удастся найти.

Я объяснил Малику, куда нужно подъехать, чтобы забрать меня. Потом прикурил сигарету, пряча пламя зажигалки от холодного ноябрьского ветра.

Я стоял и курил, вдыхая грязный городской воздух, и вдруг меня осенило, что, может быть, Малик прав. Со стороны Мириам Фокс было глупо перебраться в наши края.

Глава 6

Терпеть не могу копаться в вещах жертвы. В большинстве дел об убийствах, которые быстро открываются и закрываются, не возникает необходимости в этой процедуре, но иногда у нас не бывает выбора. Вещи словно оживляют человека, рассказывают о его жизни и характере, о том, что привело его к такому финалу, невольно сближая тебя с ним. Это очень мешает, когда пытаешься быть рассудительным и объективным.

Квартира Мириам Фокс находилась на третьем этаже обшарпанного многоквартирного дома, который прямо-таки молил о косметическом ремонте. Дверь в подъезд не закрывалась на замок, поэтому мы беспрепятственно вошли внутрь. В нос ударил запах гнили, исходивший от мешков с мусором, сваленных прямо за дверью. Внутри было холодно и сыро, в одной из квартир на всю громкость слушали техно. Мне не нравится, когда люди так живут. С одной стороны, они имеют минимум, но с другой стороны, причина этого кроется в лени и апатии, у которых нет ничего общего с бедностью. Все дело в отсутствии самоуважения. Чтобы убрать мусор, не нужны деньги, и еще никто не обеднел, купив банку краски. На те многочисленные фунты, которые подобный контингент тратит на пиво и героин, можно сделать вполне приличный ремонт. Но у жильцов этого дома явно были другие приоритеты.

Возле квартиры номер пять дежурил офицер полиции. Из четвертой квартиры тоже доносилась музыка, но, слава богу, не такая громкая, как на первом этаже. Она даже была приятная на слух — искренний женский голос пел о чем-то важном в стиле, похожем на регги. Полицейский явно обрадовался, что его смена закончилась, и быстро ушел.

В первую очередь я проверил, не пытался ли кто-нибудь вскрыть замок и, не обнаружив никаких следов, открыл дверь ключом.

Бардак в квартире (что меня не удивило) напоминал то, что мы видели на лестничной площадке. Однако не создавалось впечатления, что тут жил опустившийся человек, как часто бывает в жилищах проституток. Это был обычный для комнаты любого подростка беспорядок. На неубранной кровати, занимавшей половину комнатушки, валялись брюки, рубашки и свитера — ничего сексапильного, что говорило бы о профессии Мириам. Простые вещи. С двух сторон от кровати стояли два старых стула с вытертой обивкой. Напротив спального места располагался комод, на котором приютился старый переносной телевизор. На стене висел яркий плакат в стиле фэнтези, изображавший женщину в доспехах верхом на черном жеребце; в руке она сжимала меч, ее светлые волосы развевались на воображаемом ветру. С ним соседствовали пара репродукций импрессионистских картин, плакат с изображением какой-то агрессивной группы, названия которой я не знал, и несколько фотографий.

Я остановился на пороге и огляделся. Дверь слева вела в ванную комнату, другая дверь справа — в маленькую, не больше платяного шкафа, кухню. Единственное во всей квартире, но зато огромное окно выходило на кирпичную стену и давало скудный свет.

На полу среди раскиданных по нему подростковых журналов, пустых сигаретных пачек и коробок из-под пиццы стояла огромная круглая пепельница размером с тарелку для торта. В ней валялось десять или пятнадцать окурков, остатки косяков и, что привлекло мое особенное внимание, сложенные в несколько раз кусочки фольги и черная трубка. Вся пепельница была забрызгана жидкостью, от которой сейчас остались только темные закристаллизовавшиеся пятна.

Ничего удивительного в том, что она сидела на крэке. Многие проститутки, особенно молоденькие, балуются им. Либо крэк, либо героин. Наркотики привязывают девчонок к сутенерам и съедают все деньги, которые им удается заработать.

Я закурил, решив, что вреда от этого не будет. Надевая перчатки, Малик бросил на меня осуждающий взгляд, но, как и Данни вчера ночью, ничего не сказал.