Смертельные связи: Возвышение Бестера - [29]

– У меня есть вопрос получше. М-р Бестер, как вам удалось так легко опознать эту телепатку-отступницу?

Эл вдруг вспомнил себя, много лет назад, когда он и Первое Звено играли в ту судьбоносную игру в ловцов и Беглецов. Нормал в военной форме, возле статуи Уильяма Каргса. Эл вспомнил, как разговаривал с ним. Он вспомнил вспышку ненависти…

Это был тот самый мужчина. Эл глубоко вздохнул.

– Сэр, я надеюсь однажды стать пси-копом. Я люблю ходить в отделение Вест Энд и просматривать списки разыскиваемых.

М-с Ченс кивнула.

– Это подтвердил тамошний офицер.

Нормал к ней и не повернулся. Его голос, тем не менее, стал ледяным.

– Когда мне потребуется информация, я спрошу.

– Да, директор.

Эл почувствовал, что его лицо дрогнуло, и чертыхнулся про себя. "Сам директор. И не тот, которого я знаю." Он помнил свою беседу с директором Васитом лишь смутно, но она, кажется, содержала некое предупреждение относительно грядущих событий. Относительно этого человека?

– М-р Бестер. Позвольте нам обойтись без увязания в деталях. Вы ушли САМОВОЛЬНО. Вы сделали это явно в компании телепатки-отступницы. Офицер безопасности в поезде был найден связанным и с кляпом, а пси-коп, собиравшийся арестовать вас на Лионском вокзале, – убитым. Вы на несколько часов исчезли в Париже и были найдены, раненым, в обществе не одного, но двух телепатов-отступников. Сканирование, проделанное, пока вы были без сознания, выявило, что вам известно местонахождение подпольного убежища, – он сделал паузу, глядя на Эла.

– Ну? – после паузы сказал директор.

– Простите, сэр, – ответил Эл, – я не понял, что мне позволено говорить.

– Говорите! – всплеснув руками, раздраженно бросил директор.

– Сэр, если я был просканирован, и информация достигла вас, то вам также должно быть известно, что я никогда не имел – даже не мог иметь – намерения стать Беглецом. Моя преданность принадлежит Корпусу и только Корпусу. Корпус – мать, Корпус – отец.

Произнеся это, он услышал, как Ченс и Хататли пробормотали то же вслед за ним. Он вдруг ощутил большую уверенность.

– Вы должны знать, сэр, что я намеревался самостоятельно задержать Бразг. Теперь я вижу, что это было глупо, но, со всем уважением, сэр, это не был акт измены, как вы, кажется, намекаете.

– Не говорите мне, на что я намекаю, м-р Бестер.

– Да, сэр. Могу я продолжать, сэр?

– Пожалуйста. Я жажду услышать, что еще вы имеете сказать.

– Я преследовал Бразг в поезде. Тот полицейский был ее сообщником. Будучи уже в поезде, я подумал, что должен обратиться за помощью. Когда я сообщил полицейскому о присутствии Бразг, он попытался ударить меня своим шокером. Сканирование покажет это.

– Мы не можем сканировать его без его разрешения. И он его не даст.

"Но меня ты можешь сканировать в любой момент, когда захочешь, несмотря на закон", подумал Эл. И ясно было, что директор намеренно подчеркнул этот пункт, особо указав, что Эл обладает только теми правами, которыми директор позволит ему обладать.

Эл решил, что ему ничего не остается, кроме как продолжать.

– Я никогда не видел парижского офицера и не имею понятия, кто его убил, хотя это мог быть Нильссон. Я ничего не знал о Нильссоне…

– Кроме его имени, похоже.

– Да, сэр. Точно так же, как я знал имя Бразг.

Пока он заканчивал рассказ, директор хранил каменное молчание.

– Как я говорил, сэр, – сказал Эл в заключение, – если я был просканирован, вы узнаете, что я говорил правду. Если сканирование было неполным, я, конечно, добровольно подвергнусь ему снова, настолько глубоко, насколько это будет необходимо.

– Я не знаю, что вы говорите правду. Я не телепат. Я могу судить только по фактам, имеющимся в наличии, и показаниям.

Эл почувствовал волну шока от оскорбления, исходящую от других участников разбирательства, и внезапно он понял.

Директор ненавидел телепатов. Он не доверял им. И возможно – по некоей неизвестной причине – он ненавидел Эла Бестера в особенности. Эта мысль была не только его, она витала в комнате, и Эл понял, что кто-то из участников заседания, или же они все, посылали ему сигнал. "Мы против него. Ты – наш. Будь осторожен".

Позади него кто-то откашлялся.

– Директор, м-р Бестер с риском для здоровья пытался задержать Нильссона и Бразг. То, что он был подстрелен Нильссоном, абсолютно ясно. Мне непонятна уместность такой направленности… – он помедлил и закончил с легким оттенком сарказма, – …дознания.

Эл не оборачивался, но он узнал голос и почувствовал себя как тонущий, ощутивший вдруг твердое дно под ногами. Сандовал Бей.

Директор перевел глаза-льдышки за спину Эла.

– Вы защищаете его, д-р Бей?

– Разумеется. Он импульсивен. Ему всего пятнадцать. Ни одно из этих качеств, как я перепроверил, не рассматривается как преступное. Неправомерное, да. Наказуемое, да. Преступное – нет.

– Неужели? Очень хорошо, д-р Бей. Вы полагаете, он должен быть наказан – накажите его. Я отдаю его в ваше распоряжение и возлагаю на вас ответственность за любые будущие проступки м-ра Бестера.

– Отлично, директор.

– Я не нуждаюсь в вашем одобрении, – директор возвел уничтожающий взгляд на Эла. – В будущем, м-р Бестер, настоятельно рекомендую вам помнить ваше место. Вы студент, а не пси-коп. Корпус не может мириться даже с намеком на нелояльность. Я ясно выразился?