Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне - [20]

Километров через восемь я заметил впереди, в четырехстах метрах от нас, огонек в темноте: он неторопливо качался вверх-вниз, точно семафор на железной дороге. Смит притормозил, а я снял с предохранителя свой карабин калибра 7,62 мм, который заранее снял с его креплений на скобах над ветровым стеклом. Мы понимали, что ни один американский солдат не окажется настолько глуп, чтобы зажечь фонарик в здешних местах; мы даже сигарету ночами опасались закурить, не забравшись перед этим в крытый окоп! Значит, немцы.

По счастью, мы заранее обсудили, как нам быть в таком случае. Смит должен был сбавить ход, и если он будет уверен, что дорога впереди свободна, то я открою огонь, а он даст по газам, чтобы побыстрее удрать от противника. Если же дорога перекрыта, то он загонит джип в канаву на обочине, я рвану чеку термитной гранаты, и мы попытаемся уйти от погони полями, через живую изгородь.

Когда мы подъехали к источнику света поближе, тот погас. Я различил впереди очертания грузовика «Дженерал Моторс». Было ясно, что немцы тормознули грузовик, водителя убили, а теперь хотят захватить и джип! В темноте под бортом грузовика копошились смутно видимые фигуры. Когда одна из фигур неторопливо направилась к джипу, я понял, что противник тоже нас едва видит. Я неторопливо поднял винтовку к плечу и приготовился спустить курок.

И вот, когда до смутной фигуры оставалось шагов пять, я услышал:

— Эй, са-алдат, у тя-а дамкрата не на-айдется?

Такого тягучего южного акцента никакой немец изобразить не сумел бы.

— Какого черта ты тут фонарем размахиваешь, рядовой? — поинтересовался я. — Ты что, не понимаешь, что немцы десант высадили рядом с дорогой?

— Первый раз слышу! — ответил тот.

Солдат объяснил, что у их грузовика лопнула шина, а домкрата не нашлось, — должно быть, еще на десантном корабле они сменяли его у моряков на тушенку.

— Сэр, это вы что говорите — что фрицы парашютистов нам под бок сбросили?

Я не успел ответить, как солдат окликнул своего напарника; они запрыгнули в кабину, и грузовик сорвался с места, несмотря на лопнувшую шину. А меня пробил холодный пот при мысли, что я только что едва не пристрелил американского солдата.

* * *

Получив первый отчет о боевых потерях, майор А. К. Аррингтон был потрясен.

— Немцы перемалывают наши М4 на фарш, — заявил он. — Никакого проку от них. Купер, передайте капитану Рокмору, чтобы он забыл об инструкциях и пустил на запчасти подбитые машины, лишь бы СПАМ работал.

Он рад был услышать, что капитан уже занялся этим по собственной инициативе. Аррингтон передал отчет капитану Тому Сембере, дивизионному офицеру снабжения, и немедленно занялся поиском запчастей.

Поразительно, насколько быстро менялся порядок действий, едва подразделение вступало в бой! Бюрократия вылетала в окно, запчасти выдавались по устному распоряжению. На моих глазах проявлялась та особенность американской армии, в существование которой я никогда не поверил бы. Невзирая на глубокий бюрократизм и регламентацию в мирное время, в полевых условиях она признает и использует личную инициативу. Эта гибкость в годы Второй мировой являлась одной из самых сильных сторон Армии США.

На следующий день, 11 июля, я вернулся на СПАМ во главе небольшого конвоя, груженного запчастями. Самой дефицитной деталью оказались свечи зажигания. Я собрал все, что мог выклянчить, одолжить или украсть, и привез с собой.

На большей части танков М4 стояли звездообразные (радиальные) райтовские девятицилиндровые моторы R975 с воздушным охлаждением. Всякий раз, когда двигатель заводили, мотор обыкновенно давал выброс пламени из глушителя, выдавая грохотом расположение подразделения и навлекая на него вражеский огонь. Поэтому, занимая укрытие в живой изгороди, большинство водителей старались не глушить мотор, а переводить его на самые малые обороты.

Радиальные моторы воздушного охлаждения достались нам в наследство со времен Депрессии. Недостаточное финансирование заставило отдел снабжения использовать на танках лишние радиальные движки с самолетов — менее подходящего для этой цели мотора они не могли бы выбрать, но к началу войны ничего другого в достаточном количестве достать было невозможно. Разработанный для постоянных высоких скоростей движок имел слишком широкий зазор между стенками цилиндров и поршнями. Когда мотор работал на высоких оборотах, зазор уменьшался, и двигатель вел себя прилично. На танке же, где высоких оборотов не требовалось, излишний зазор подсасывал горючее и свечи загрязнял нагар.

В каждом моторе было девять цилиндров, на каждый цилиндр приходилось две свечи. Это означало, что всякий раз, как мотор выходил из строя, приходилось заменять 18 свечей. Если даже бои среди живых изгородей никак не были предусмотрены планом операции, неудивительно, что и потребность ремонтных мастерских в запасных свечах была весьма занижена.

Помимо доставленных с батальонного склада, мы сняли все свечи с танков, не подлежавших восстановлению. На ремонтных машинах стояли небольшие пескоструйные машины для прочистки свечей, и работали они круглые сутки, но у нас скоро кончился подходящий для них песок. Пришлось отправлять людей на морской берег за песком. Его пришлось, правда, вначале сушить и просеивать, — но это спасло положение.