Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне - [129]

Свою благодарность я хочу выразить также:

доктору Расселу Уэйли, профессору военной истории Университета Темпл[97]; подполковнику Ли Кларку, начальнику училища бронетанковых войск в Форт-Ноксе; Джону Пурди, директору музея генерала Паттона; Биллу Хансону, директору библиотеки училища бронетанковых войск; полковнику Элдеру, командующему 16‑м кавалерийским полком; Хейнсу Дугану, историку 3‑й бронетанковой дивизии, и Кларенсу Смойеру из роты «И» 32‑го бронетанкового полка,

а также:

моей семье — жене Ребекке, сыновьям Белтону, Ллойду и Спенсеру, и невестке Тиш — за терпение, помощь и поддержку, и моей секретарше Бетти Хартвелл, которой я препоручил основную часть машинописных работ.

Кандидат в доктора исторических наук Майк Беннингхоф превосходно отредактировал первый вариант моей рукописи. Фотографии включены с любезного согласия Эрни Ниббелинка, Эрла Бинкли, Кларенса Смойера и Марвина Мишника. Перед Шейлой Крисс я в долгу за выполненные ею карты. Дебора Бакстер Суони оказала мне существенную помощь при вычитке рукописи, а перед Бобом Кейном, Ричардом Кейном и Э. Дж. Маккарти из «Президио пресс» я в долгу за их профессионализм и ценные советы.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение I. «Панцеры» против американских танков

Танки М4 «Шерман», с которыми мы высадились в Нормандии, весили 32 тонны и несли 63 мм лобовой брони, установленной под наклоном в 45°. На них была установлена короткоствольная 75‑мм пушка с низкой начальной скоростью снаряда (625 метров в секунду). Позднее около 15% танков, поступающих в войска, было оснащено новым 76‑мм орудием с более высокой начальной скоростью снаряда (810 метров в секунду).

Когда война в Европе только начиналась, между танковыми конструкторами службы артиллерийско-технического снабжения и старшими офицерами сухопутной армии шли бессмысленные споры. К лету 1939 года, когда я был кадетом службы снабжения на Абердинском полигоне, основным танком нашей армии был средний танк М2А1, вооруженный установленной в башне 37‑мм пушкой. После сентябрьского вторжения немцев в Польшу споры только усилились. Офицеры бронетанковых войск и кавалерии требовали установить в башне крупнокалиберное противотанковое орудие с высокой начальной скоростью снаряда. Пехотные офицеры все еще считали танк средством для прорыва пехотных позиций. Артиллеристы полагали, что, если танк и будет нести оружие калибром покрупнее, оно должно соответствовать артиллерийским техническим требованиям, которые предусматривали, что орудийный ствол должен выдерживать 7500 выстрелов боевыми снарядами. Для калибров 75 мм и выше это условие невозможно было выполнить, не снизив дульной скорости. Артиллеристам, очевидно, в голову не пришло, что редкий танк протянет в бою достаточно долго, чтобы сделать 7500 выстрелов. Результатом их усилий стал спроектированный комитетом новый танк М3.

Этот же комитет определил основные особенности новой машины. Нижняя часть корпуса и ходовая часть вместе с четырехсотсильным радиальным двигателем R975C1, трансмиссией и механизмами поворота остались ей в наследство от старого М2А1. Бортовая и лобовая броня стала толще, клепаный корпус приобрел угловатую форму. Лобовая бронеплита толщиной 63 мм состояла из двух частей: первая крепилась под углом 45° и закрывала примерно половину высоты машины, вторая устанавливалась под бо́льшим углом и крепилась к нижней заклепками. Клепку использовали, потому что некоторые офицеры полагали, будто сварка снижает прочность брони. Последствия этого технического решения оказались катастрофическими — когда мелкокалиберный бронебойный снаряд срезал головку одной из заклепок, ту ударом вбивало внутрь машины, где она рикошетировала, точно пуля, поражая экипаж.

По решению комитета в башне устанавливалась 37‑мм противотанковая пушка и спаренный с ней пулемет калибра 7,62 мм. Кроме того, на башне был установлен тяжелый турельный пулемет. 37‑миллиметровое орудие на этот момент уже устарело и никак не могло пробить лобовую броню немецких танков. Основным вооружением танка, согласно техническим требованиям артиллерийской комиссии, стала 75‑мм пушка М2 с низкой начальной скоростью снаряда, установленная в спонсоне по правую сторону от башни. Несмотря на малый (не более 45°) сектор горизонтального обстрела и низкую начальную скорость снаряда пушки, пехотная комиссия согласилась признать получившуюся машину достойным танком прорыва.

Эта машина имела более высокий силуэт, чем любая сравнимая с нею немецкая, и ее легко было заметить с большой дистанции. Хуже того, комитет, состоявший, судя по всему, из одних янки, присвоил новому танку имя генерала-юниониста, а позднее президента — Гранта. Еще сильнее южан оскорбило то, что танку М4 «Шерман» дали имя генерала, сжигавшего все на своем пути через штат Джорджия.

Противостояли же нам три основные модели немецких танков. Танк PzKpfw IV, который мы обычно называли просто «четверкой», весил 23 тонны, имел 100 мм лобовой брони[98] и был вооружен 75‑мм пушкой с высокой (915 метров в секунду) начальной скоростью снаряда. За ним появился PzKpfw V, или «Пантера», которая весила уже 53 тонны. Ее лобовая бронеплита толщиной 88 мм была установлена под углом 38°, что было ниже критического угла рикошета. Вооружена «Пантера» была длинноствольным орудием того же калибра, но с большей дульной скоростью — 1005 метров в секунду. И, наконец, мы встретились с PzKpfw VI «Королевский Тигр». Этот тяжелый (весом 64 тонны) танк имел уже 150 мм лобовой брони, установленной под углом 42°, и длинноствольное орудие калибра 88 мм с начальной скоростью снаряда 990 метров в секунду. Качественное превосходство немецких танков над нашими «Шерманами» составляло, таким образом, до 5:1.