Смертельные игры - [9]

Девушка на снимке была одета как официантка, в кружевной передник и наколку, на лице застыла радостная улыбка, которая сообщала всем, что пирог с лимоном сегодня просто великолепный. Я ей не поверил. Внизу, под фотографией, на широкой белой полоске крупными печатными буквами было написано «КАРЕН ШИПЛИ».

— Хорошенькая, — сказал я. — Слушай, а твой приятель из гильдии не говорил, у Карен был агент?

Пэт снова открыла портфель и достала конверт, достаточно большой, чтобы туда могли поместиться снимки восемь на десять.

— Оскар Кертисс. У него здесь офис, неподалеку от Лас-Палмас. Адрес в конверте.

Питер подошел ко мне и посмотрел на фотографию.

— Господи, я помню этот снимок. — Он показал на лицо Карен. — Ничего особенного. Видите, нос, слишком обыкновенный. А рот? Может быть, ему бы следовало быть покрупнее. Она сделала эти фотки до того, как мы познакомились. Когда я их увидел, я спросил: «Боже, с какой стати ты вырядилась как тупая официантка?» А она ответила, что подумала, это будет классно. Я ей сказал: «Что за хрень!» — Он некоторое время разглядывал фотографию, потом посмотрел на Пэт Кайл. — Можешь сделать мне такую?

— Конечно, — ответила Пэт.

Питер снова посмотрел на фотографию, и мне показалось, что его лицо смягчилось, точно с него слетело все наносное.

— Она сразу забеременела, потом родился ребенок, ну а я в семейную жизнь не вписывался. Я метался от одной работы к другой, пытался хоть как-нибудь удержаться в кино, а она рассказывала мне про памперсы. Меня выгнали из киношколы. Это было ужасно. Вот я и сказал, что это не мое, я больше не хочу быть женатым, а она не стала спорить. Не думаю, что я видел ее или мальчика с тех пор, как мы подписали бумаги. Через некоторое время после этого вышла «Бензопила», и дальше все завертелось. — Он развел руками, пытаясь лучше выразить свои чувства. — Я стал больше.

— Карен работала или только хотела стать актрисой? — спросил я.

— Немного снималась, и еще несколько раз ее приглашали в массовку. Это когда им нужно, чтобы на заднем плане появлялось хорошенькое личико.

— А куда отправляют гонорары?

— Ей начислено четыреста шестьдесят восемь долларов и семьдесят два цента за съемки в «Адаме двенадцать». Но никто не знает, куда их отправить.

Лицо Питера вдруг просветлело. Он снова подошел к автомату, треснул по нему локтем, получил «Алмонд джой» и бросил очередную обертку на пол.

— О, я это помню. Я поехал с Карен, чтобы попытаться уговорить продюсера разрешить мне снять один эпизод. Но тот даже слушать меня не стал. Дерьмо телевизионное. Вонючий продюсер дурацких сериалов заявил мне, что я не подхожу для «Адама двенадцать». Сказал, что они делают «стильные» вещи. Боже мой, я не вспоминал о нем много лет.

У меня сложилось впечатление, что, вспоминая какие-то эпизоды из своей жизни, Питер мог привязать их к Карен. Только так, а не иначе.

Вернулась Дани с толстым типом в вязанном из разноцветной шерсти свитере.

— Это Лонгстон. Мой оператор. Мне нужно обсудить с ним проход камеры по декорациям, изображающим пирамиды. Вы хотите еще что-нибудь про меня знать?

— Карен. Мы говорили про Карен.

У Питера сделался недовольный вид.

— Я именно это и имел в виду. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь. Вам достаточно лишь назвать мое имя. В этом городе это все равно что сказать: «Сезам, откройся».

— Али-Баба.

— Точно, — улыбнулся он. — Совсем как Али-Баба.

Питер подошел к Лонгстону.

— Ну? — спросила Пэт.

Я покачал головой:

— Он про себя знает, а вот про нее нет. Как долго они были женаты?

— Четырнадцать месяцев.

Я снова покачал головой. В моем деле это приходится делать очень часто.

Мы с Пэт прошли мимо электрических кабелей, потом между декорациями и направились к большой двери. Мы уже почти к ней подошли, когда Питер Алан Нельсен завопил:

— Эй, Коул!

Я обернулся. Питер забрался на один из подвесных мостиков и радостно мне улыбался. Рядом с ним стояли Дани, толстяк Лонгстон и еще несколько человек, скорее всего строителей.

— Я рад, что ты на меня работаешь, — сказал он. — Мне нравится твой стиль. — Он швырнул вниз батончик «Марс» — наверное, под потолком имелся еще один автомат. — Я и ты, — добавил он, — мне кажется, мы из одного теста. Люблю таких.

Я хотел было сорвать бумажку с «Марса» и бросить на пол, но решил, что это будет мелко, а потому откусил большой кусок прямо с оберткой.

Питер еще шире заулыбался и крикнул:

— Да ты дикарь, приятель.

Пэт Кайл только покачала головой.

Мы прошли в большую дверь и оказались на улице, где светило солнце. У обертки оказался отвратительный вкус. Если Дэрил Ханна меня видела, то, надеюсь, осталась под большим впечатлением.

Глава 4

Мы с Пэт Кайл вернулись в офисы «Кэпстоун», где кто-то уже успел установить видеомагнитофон «Сони бетамакс» и положить на стол несколько желтых полицейских блокнотов и карандаши, чтобы делать записи. В конверте, закрепленном скотчем на видеомагнитофоне, я нашел чек на четыре тысячи долларов. На боковом столике стояли кофейник со свежим кофе и поднос с булочками, сливочным сыром, копченой лососиной, нарезанными помидорами и красным луком.

— Компания нужна? — спросила Пэт.