Смертельное фрикассе. Убийство по лионскому рецепту - [2]

Она закрыла блокнот, не дав себе труда перечитать написанное, и хотела было подобрать выпавшие из него листки, лежащие на полу возле окна, но тут услышала поскрипывание половиц. В это время года, поскольку первые холода уже остудили летний зной, дом снова начинает дышать, дерево «играет». Балки остова вытягиваются, рассохшиеся оконные рамы набухают, пол коробится. Выйдя из своей комнаты, Адель окинула взглядом лестничную площадку. И вдруг почувствовала, как чья-то рука крепко уперлась ей в спину и толкнула в пустоту. Адель оторвалась от пола и полетела вниз. Падение было медленным, но перед ее глазами все завертелось очень быстро. Долгим вихрем пронеслась череда ступеней, о балясины перил разбился локоть, стукнувшись о ребро плинтуса, раздробилась коленная чашечка и, подпрыгнув на ступеньке, лопнул, словно кусок старого плитняка, череп. Наконец она приземлилась на плиточный пол прихожей: приоткрытый рот, округлившиеся глаза и застывшая, словно удивленная тем, что все так закончилось, улыбка. Никакого испуга, всего лишь удивление. Да еще расцветший на ее виске маленький кроваво-красный цветок, что ярче дикого пиона, Paeonia officinalis.

2

Неоновые огни автопрокатного агентства, расположенного напротив вокзала, уже мигали далеко позади в зеркале заднего вида, а Пако по-прежнему натужно молчал, стиснув зубы и вцепившись скрюченными пальцами в баранку.

— Намереваешься дуться всю дорогу? — спросила его Лора, просматривая сообщения на своем телефоне.

Пако ничего не ответил, глядя на дорожные указатели, обозначавшие выезд из центра Брива. Приближаясь к площади с круговым движением, он немного притормозил, но все равно не вписался в поворот и слегка выскочил за разделительную полосу, когда обгонял чей-то запаленный пикап.

— А может, и все время командировки? — продолжала она, небрежно помахивая пальцем по экрану своего мобильника.

— Ничего я не дуюсь, — проворчал он, не разжимая зубов.

— Значит, еще хуже — выпендриваешься!

— Ладно! — в конце концов бросил он со вздохом. — Лучше уж сразу все высказать… Я никак в толк не возьму, какого черта ты взяла напрокат эту консервную банку…

— Увидела фотографию на сайте и решилась… По-моему, эта маленькая машинка даже забавна.

— Нам предстоит отмахать несколько сотен километров за неделю, а ты выбираешь «Фиат 500»!.. Я прекрасно знаю, что ты ненавидишь тачки, но все-таки могла бы посоветоваться со мной!

Лора убрала телефон в сумочку и извинилась, сославшись на запарку и свою общеизвестную некомпетентность в определении мощности двигателей. И в завершение своей оправдательной речи привела несколько вполне благовидных доводов в пользу того, что манера вождения Пако внушает ей якобы необычайное доверие. Тот для вида продемонстрировал суровую и непреклонную мину, однако внезапно посветлел лицом при виде дорожного указателя, отметившего окончание зоны коммерческой активности. Он прибавил газу и включил радио. Передавали ретроспективу музыки 80-х годов, которая и сопровождала их всю дорогу, заливая салон звуками слащавых синтезаторов и дряблых ударных. Они не обменялись ни словом. Пако насвистывал, постукивая пальцами по рулю, а Лора уткнулась носом в экран своего смартфона, брюзжа время от времени, когда пропадала сеть. Так прошел примерно час — среди приторных мотивчиков минувшего века, случайных соединений и головокружительных виражей департаментской трассы 706, проложенной вдоль извилистого русла Везера.

Неподалеку от Эсперака Пако резко сбросил скорость, когда Лора показала ему рукой на железную конструкцию в виде виселицы с болтавшейся на двух цепях вывеской: «Гостевой дом — 300 м». Они свернули направо и поехали по довольно ухабистой подъездной дороге, хотя трава вдоль нее была тщательно подстрижена. Наконец из-за купы деревьев на повороте появилась водяная мельница XVII века, по всем пунктам напоминавшая коттедж Викторианской эпохи, ее белая изгородь определяла границы большого, довольно запущенного парка. Они медленно проехали по гравию центральной аллеи и остановились перед крыльцом. Открылась дверь, и на пороге возникла невысокая женщина лет шестидесяти с широкими бедрами и тонким лицом, увенчанным рыжей укладкой. Ее хлопчатобумажное платье с набивным рисунком из розовых пионов и зеленых листьев служило гармоничным дополнением к недавно оштукатуренному фасаду. Лора проворно выскользнула из машины.

— Здравствуйте, мадам Ватсон! — воскликнула она ясным и полным воодушевления голосом. — Позвольте представить вам Пако, моего фотографа!

— А заодно и водителя! — добавил молодой человек, не без труда выбираясь из машины. После чего приветствовал хозяйку крепким рукопожатием.

— Добро пожаловать в «Ивовую мельницу»… — отозвалась та. — И, пожалуйста, зовите меня просто Маргарет.

Она старалась тщательно выговаривать слова и выделяла каждый слог, сопровождая свои усилия смягчить британский акцент заметными гримасками. Потом, поправив быстрым жестом прическу и одернув платье, пригласила их войти. Они прошли невзрачный холл, освещенный только дневным светом, лившимся сквозь стрельчатый витраж, и проникли в гостиную, где царил методично организованный беспорядок. Помещение напоминало то ли богемную лавку старьевщика, то ли буржуазный мебельный склад (зависит от того, как на это взглянуть): три разрозненных кожаных клубных кресла; еще одно, с «ушами», приземистое, разлапистое и обтянутое потертым бархатом; прикаминное коричневое сиденье из черешни; резной шкафчик для конфитюров и мармеладов, вычурный, словно виола да гамба; большой застекленный книжный шкаф, куда были напиханы вперемешку десятки романов в разномастных переплетах; фортепьянный табурет без фортепьяно; низкий инкрустированный полудиван вроде шезлонга с наброшенным на него шотландским пледом; ломберный столик; сухие букеты в напольных вазах; тесные ряды картин на стенах в основном со сценами охоты, скачущими лошадьми-чистокровками да бегущими борзыми; а также понатыканные где только можно подсвечники, залитые растаявшим стеарином. И все это было затенено узорчатыми, тяжеловесно обрамлявшими окна шторами с кручеными шелковыми подхватами.