Смертельное бессмертие - [21]

— Рано, — улыбнулся он. — Приказано проводить вас до места.

Они прошли по коридору. Их встретила улыбающаяся стюардесса. На стенде лежали газеты на немецком, русском и английском.

— Вот теперь я вас оставляю, — сказал сопровождающий. — Счастливого пути.

Стюардесса усадила Александра Владимировича на место у окна. Еще через десять минут самолет вырулил на взлетную полосу, взревели моторы для последней проверки, “боинг” начал разгон и легко оторвался от земли.

Рядом сидел строго одетый в безукоризненно выглаженный серый костюм с галстуком седоватый человек с удивительной лысиной она не только сияла какой-то нечеловечески-розовой чистотой, она просто светилась изнутри. Александр Владимирович подумал, что, может быть, у соседа и впрямь в голове лампочка. Прежде он улыбнулся бы при этой мысли. Но сейчас… сейчас он чувствовал только полное спокойствие.

Человек с сияющей лысиной достал ноутбук и включил его. Вот что значит немец, подумал Александр Владимирович — а в том, что сосед был немцем, он не сомневался, — не успел сесть в самолет — тут же за работу. По виду какой-нибудь финансист, банкир. Может быть, просматривает отчеты. Скосив глаза на экран ноутбука, он увидел вместо столбиков цифр стопку ярких игральных карт. Пасьянс! Вот оно что. Но уважения к немцу Александр Владимирович не потерял. Финансисты ведь тоже должны как-то отвлекаться от своих дебетов и кредитов. И тут же почему-то подумал о Лизе. Интересно, какая цепочка вывела его на мысли о лаборантке? Он любил иногда восстанавливать ассоциативные ряды, которые постоянно образовывались в голове. Ага, на этот раз совсем просто. Он знал, что один из самых популярных пасьянсов называется косынкой. Кажется, даже в его компьютере есть такой. Дальше было совсем просто. Косынка — женщина — Лиза. От быстро разгаданной задачки ему стало еще спокойнее. До чего же он был скованный, в каком напряжении жил последнее время!

Аэропорт Франкфурта поразил его размерами. Мимо шли европейцы, мусульманки в хиджабах, какая-то вьетнамка несла ребенка, привязанного к спине, шли суровые смуглые сикхи в высоких тюрбанах, китайцы — а может быть, японцы? — катили чемоданы на колесиках. Александр Владимирович вдруг подумал, что не удивился, если бы мимо прошел монгол с верблюдом. Вместо верблюда какая-то девушка везла навстречу старушку в инвалидном кресле. Старушка почему-то улыбнулась ему. Неужели догадывалась, что он может для нее сделать? Он попытался улыбнуться в ответ.

Багаж ждать не требовалось, и он сразу пошел к выходу. И вдруг засомневался узнает ли сына? Конечно, он помнил его лицо, помнил, как он выглядел тогда, когда приезжал в Москву туристом. Но помнил как-то неясно. И чем больше он пытался восстановить в памяти черты лица Майкла, тем более смутным казался его облик. Оставалось надеяться, что Майкл узнает его, но и эта надежда была какая-то зыбкая. Ну ничего, начал он успокаивать себя буду стоять, оглядываясь по сторонам, и присматриваться к каждому мужчине лет тридцати, и сын, надо надеяться, тоже будет высматривать своего старичка. Найдутся как-нибудь.

Перед выходом толпились встречающие. Многие держали в руках таблички с фамилиями, названиями отелей, каких-то фирм, вон кто-то даже ждал какого-то мистера Семенова. Может, и сын догадался заготовить табличку. Какую? Просто “отец” или “мистер Сапрыгин”? Не успел он подумать о табличке, как увидел сына, который улыбнулся ему и заключил в объятия. Майкл, похоже, стал как-то шире, и с лица давно сошла детская пухлинка.

— Здравствуй, — сказал Александр Владимирович неуверенно.

— Отец! — улыбнулся Майкл. — А я, дурак, боялся, что не узнаю тебя и придется бегать и спрашивать всех одиноких джентльменов, откуда они прилетели.

— Самое смешное, что и у меня возникли такие же мысли. Ничего, если я буду называть тебя Миша?

— Господь с тобой, отец! Мама всегда зовет меня Миша. Кстати, я позвонил ей вчера, сказал, что ты приезжаешь. Она очень обрадовалась, что мы встретимся. Просила передать привет.

— Как она?

— Все в порядке. Я тебе писал, что она живет в Портленде. Занимается торговлей недвижимостью. Риэлтор по-английски.

— В России это слово тоже стало обыденным. Кругом одни спонсоры и риэлторы.

— Занималась бизнесом довольно успешно. У нее ведь, может, ты помнишь, редкая способность располагать к себе людей и уговаривать их. А в ее деле эти качества важнее всего.

— Она и сейчас работает?

— Да, но уже немножко иначе, вышла замуж за владельца фирмы. Неплохой человек.

— Вот теперь я вижу, что ты все-таки иностранец.

— Почему?

— Русский, скорее всего, сказал бы “неплохой мужик”.

— Правда? Запомню, — улыбнулся Майкл. — Тебе придется подождать немного. Постой здесь, никуда не отходи. Я схожу за машиной и минут через десять подъеду. Потом, уже по дороге, наговоримся вс… вс… ага, вспомнил всласть.

— Стою, Миша.

Почему, думал Александр Владимирович, почему он так обокрал себя, по существу, порвав все связи с сыном? Конечно, можно было найти оправдание — чем он прежде и занимался, — что отдалился от сына и Ани сознательно. Отказался ехать с ними, остался в Москве. У них началась другая жизнь, другие интересы, и для чего нужно было навьючивать их малоинтересными для них рассказами о его безрадостном существовании неудачника. Вчера купил полкило развесного творога, а сегодня в лаборатории три мышки сдохли. Он стеснялся своей бедности и неумения устраиваться, стеснялся самого себя. Может быть, сейчас еще не поздно что-то изменить?