Смертельная жатва - [19]

– Нет, всего несколько акров. Но я люблю свой дом, люблю жить в деревне. Я даже подумывала: вот перестану путешествовать и заведу лошадь.

Когда же, наконец, кончится эта кукуруза? Они давно должны были приехать домой. Нет, это просто психоз, до дому еще несколько минут езды. Она велела себе успокоиться. Она всю жизнь прожила у кукурузных полей, она к ним привыкла. Она любит свой дом и не позволит себе бояться его из-за каких-то глупых ночных кошмаров.

– Что с тобой? – спросил Джереми, удивленно взглянув на нее.

– Ничего, а что?

– Ты так побледнела…

– Ерунда, – отмахнулась она, унимая дрожь в голосе. – Это игра света. Или теней.

Наконец, кукурузные поля остались позади. Хотя они никуда не делись, они по-прежнему маячили где-то там, в темноте. Но дом был уже близко. Вот поворот в усадьбу Макэлроев, а следующий поворот вел к ее дому.

– Теперь направо, – подсказала она.

Увидев его, Ровенна едва не охнула. Дом стоял темным. Это было что-то новенькое. Джинни Макэлрой, старая тетка доктора Макэлроя, которая присматривала за домом в отсутствие Ровенны, всегда оставляла на ночь свет в одной из комнат. Если бы не свет фар, дом можно было бы и не заметить в кромешной тьме.

– Странно, – пробормотала Ровенна.

– Что такое?

– Лампочка, наверное, перегорела.

Он подозрительно взглянул на нее, но ничего не сказал.

Ровенна вышла из машины и направилась к деревянному крыльцу.

Дом был построен в семнадцатом веке, но достраивался и перестраивался еще двести лет, так что теперь он представлял собой полное смешение стилей. На втором этаже был резной балкон, а вдоль фасада первого этажа проходила галерея. Ровенна тщательно за ним следила и содержала в полном порядке, зная, что даже в их местности, где было много исторических зданий, ее дом был совершенно уникальным.

Под ее шагами заскрипели деревянные ступени. Она нашарила ключи в большой дорожной сумке, висевшей у нее на плече, отперла дверь и вошла. Щелкнула выключателем, и, к ее облегчению, над дверью тут же зажегся простой плафон.

– Входи, – пригласила она Джереми, несшего за ней багаж.

Затем она включила люстру в холле. Слева от холла находилось старое крыло дома, а справа – новое, законченное в середине девятнадцатого века. Лестница вела на второй этаж, где у Ровенны была спальня, гостевая комната, кабинет и кладовая. Из кладовой можно было попасть на чердак, полный разных древностей, до которых у нее никак не доходили руки.

– Куда отнести чемоданы? – спросил Джереми.

– Поставь здесь.

Он опустил тяжелые чемоданы на пол и огляделся. Когда их взгляды встретились, он усмехнулся и подмигнул ей.

– Ну и хоромы!

– Дом не такой уж и большой, как кажется.

– А ты ведь здесь… одна живешь?

– Да, я всю жизнь здесь живу. Я привыкла.

– Но сигнализация хотя бы у тебя есть?

– Нет.

– И большой собаки тоже?

– Собаки тоже нет. Я бы уморила ее голодом, я ведь часто уезжаю, – рассмеялась Ровенна.

– Давай обойдем здесь все, проверим? – предложил Джереми.

Да! – чуть не крикнула она, но сдержалась, лишь небрежно пожала плечами.

– Что ж, если ты не прочь…

Она провела его по всем комнатам, рассказывая об истории дома.

– А тебе не бывает здесь страшно? – поинтересовался он.

– А что?

– Да нет… ничего, – смутился Джереми. – Сегодня я так испугался за тебя на кладбище, когда ты не отозвалась…

Они помолчали, а затем Ровенна спросила, меняя тему разговора:

– Хочешь выпить кофе на дорожку?

Не дожидаясь его ответа, она направилась в кухню в задней части дома, которая раньше служила кладовой для продуктов. Она надеялась, что он пойдет следом. И он пошел.

– Хм, а молока-то для кофе нет, – сообщила она, заглянув в холодильник.

– Но я не хочу кофе, – сказал он, подходя, обнимая ее и заглядывая ей в глаза. – А ты хочешь, чтобы я остался?

Сердце Ровенны забилось быстрее – она вся терялась в сомнениях. Она предпочла, чтобы это было его желанием.

– А ты хочешь остаться? – серьезно спросила она.

Нежность, вспыхнувшая в его глазах, казалось, прогнала ночную темноту. Она чувствовала его сильное, крепкое тело, его руки, обнимавшие ее, и эти ощущения были до того приятны и невероятны, что у нее закружилась голова.

– Ну, ты же знаешь, что хочу, – хрипло шепнул он.

– Тогда и я хочу, – прошептала она в ответ.

Следующие несколько часов пролетели в счастливом тумане. Утром она не сразу вспомнит, где оставила одежду. Свитер – на кухне, одна туфля внизу у лестницы, вторая – на полпути наверх. Юбка валялась на пороге спальни. Только белье добралось до коврика у кровати.

Было совсем поздно. В такое время нужно лежать в постели, в темноте, наслаждаясь друг другом. Биение его сердца, его страсть и даже последующее ее затухание доставляли ей простую, но ни с чем не сравнимую радость. Наверное, она научилась ценить мгновения счастья, жить настоящим, не загадывая на будущее, не думать о том, что скоро все кончится. С этой мыслью она и уснула. И услышала из темноты вороний крик. Но только темнота была уже предрассветная – серая и зыбкая, и вслед ей должно было вот-вот забрезжить холодное и сумрачное осеннее утро. Она была дома и стояла на балконе спальни, наблюдая, как утренний свет пробивается сквозь туман и сумрак ночи.