Смертельная скачка - [15]

Билеты в воротах, ведущих в различные секции ипподрома, разглядывали крепкие парни лет двадцати, в большинстве блондины, все с повязками на рукавах курток. Несомненно, они знали Арне, но, хотя я шел с ним, все равно тщательно проверяли мой пропуск. Их серьезные лица освещались чуть заметной улыбкой, когда они возвращали пропуск и разрешали пройти. Ларе Бальтзерсен выдал мне картонную карточку, испещренную печатями: вход в паддок, вход в весовую, вход на трибуны, и еще с двумя или тремя «вход в...», похоже, что если бы я потерял пропуск, то так и остался бы за воротами.

Весовая — здание с темными деревянными стенами, белыми наличниками, красной черепичной крышей — располагалась на дальней стороне парадного круга, на который уже вышли жокеи для второго заезда. Все выглядело аккуратным, организованным, приличным. И хотя глаза у меня были натренированы замечать беспорядок в густом тумане на расстоянии пятиста шагов, тут я ничего не обнаружил. Добродушный характер наложил отпечаток даже на скачки.

Некоторые конюхи, одетые в цвета владельцев, такие же, как и у жокеев, выводили лошадей. Хороший и полезный способ сразу же демонстрировать, кому принадлежит лошадь, но раньше я этого нигде не видел, о чем и сообщил Арне.

— Ja, — подтвердил он. — Многие владельцы теперь одевают конюхов в свои цвета. Это помогает зрителям запоминать, кому принадлежит лошадь.

Здание весовой походило на букву П, на вершине этого П была зеленая зона с декоративными кустами, образующими причудливый орнамент. Путь из весовой в паддок пролегал по относительно узким тропинкам, огибающим кустарник. Этот зеленый уголок после вида скучных бетонных трибун радовал глаз, но зато отнимал лишнее время на дорогу.

В весовой Арне вдруг забыл о подслушивающей аппаратуре и, ни разу не оглянувшись, быстро представил меня официальным лицам вроде секретаря скачек и двух клерков. Я пожал всем руки и немного поболтал, но не заметил, чтобы кто-нибудь испытывал беспокойство в моем присутствии, хотя все они знали, что я разыскиваю Боба Шермана.

— Теперь сюда, Дэйвид. — И Арне повел меня по коридору, в конце которого виднелась открытая дверь, ведущая на скаковую дорожку. Не доходя двух шагов до этой двери, Арне резко повернул направо, и мы оказались в служебной комнате, из которой были украдены деньги. Обыкновенная канцелярия: деревянные стены, дощатый пол, деревянные столы, используемые как письменные, деревянные стулья. (У них столько лесов, из чего же еще им делать мебель?) Комнату украшали симпатичные красные клетчатые занавески и первоклассные радиаторы центрального отопления. В углу стоял вполне солидный сейф.

Кроме нас, в комнате никого не было.

— Все произошло здесь, — принялся объяснять Арне. — Мешки стояли на полу. — Он показал где. — Отчеты о собранных деньгах мы положили, как всегда, на этот стол. Эти отчеты у нас хранятся и теперь.

Уже в который раз меня поразило, что Арне не чувствует ответственности за пропажу денег, и, насколько я мог заметить, никто и не упрекает его. Между тем в данном случае он проявил элементарную халатность, не позволительную сотруднику, отвечающему за безопасность.

— У вас все та же система хранения мешков с деньгами? — спросил я.

Во взгляде Арне отразилось что-то среднее между удивлением и обидой.

— Нет. После того дня мы немедленно кладем мешки в сейф.

У кого ключи?

— Один у меня, один у секретаря скачек, один у клерка, ведущего бухгалтерию.

— И каждый из вас троих думает, что кто-то другой безопасно спрятал деньги?

— Правильно.

Мы вышли на ипподромное поле. Несколько жокеев, накинув пальто, ждали следующего заезда, вместе с ними мы с Арне поднялись по наружной лестнице на маленькую площадку, примыкающую к зданию весовой. Она находилась в одной восьмой мили или чуть больше от финишной черты, и отсюда мы наблюдали второй заезд.

Арне снова начал озабоченно оглядываться, хотя теперь на пустой площадке никого не было. Я поймал себя на том, что тоже постоянно оглядываюсь. Неужели такая мания заразна? Но болезнь прошла, когда я увидел Ринти Рэнджера, английского жокея, который знал меня. После финиша все направились к двери, ведущей в весовую, и я пошел навстречу Ринти. Арне спустился по лестнице раньше меня и ушел вперед, а я тронул Рэнджера за руку, он обернулся и удивленно воскликнул:

— Привет! Фантастика увидеть вас здесь.

— Приехал по делу Боба Шермана, — объяснил я. Я давно понял, если прямо говорю о том, что хочу узнать, то добиваюсь лучших результатов. Человек не тратит времени, размышляя, не подозреваю ли я его. А если он не занимает оборонительную позицию, то больше рассказывает.

— Понятно. Ну и как, нашли несчастного подонка?

— Нет еще.

— А почему бы вам не позволить ему исчезнуть? Ринти Рэнджер так же хорошо знал Боба Шермана, как и любой жокей, кто работал рядом с ним последние пять лет. Но они не были близкими друзьями. Его замечание я понял как абстрактное выражение симпатии к коллеге и спросил, не считает ли он кражу денег самой величайшей глупостью, какую можно сделать.

— Правильно, — согласился он. — Держу пари, что уже через пять минут он пожалел, что влез в такую грязную историю. Но в этом весь Боб, сначала попробовать, а потом подумать.