Смертельная пыль. Рок на двоих. Я сам похороню своих мертвых - [41]

— Ну и ну! Опять?

— Опять. И последовала неприятная сцена. Так что, я думаю, Рори просто боится встречи с Джонни. А тот наверняка уже в постели. Ведь прошлой ночью ему вряд ли удалось поспать.

— Вы напомнили о постели… Очень заманчивая перспектива. Почему–то я сегодня ужасно устал. Надеюсь, вы извините меня, Алексис?

Босс уже собирался встать, и тут же вновь сел — в столовую входил Джекобсон и направился прямо к ним. Вид у него был такой, будто он изнемог от усталости.

Макелпайн спросил:

— Как дела?

— Никак. Я объездил весь район и окрестности радиусом в пять миль. Никаких следов… Правда, из полиции мне сообщили, что в Боссэ видели двух человек с соответствующими приметами. Вряд ли найдется вторая такая пара, как эти ужасные близнецы. Перекушу что–нибудь и двину в Боссэ. Только сначала надо найти машину, моя барахлит.

Шеф протянул Джекобсону ключи.

— Возьмите мой “эстон”.

— Вот спасибо, мистер Макелпайн. А как насчет страховых бумаг?

— Они в ящике для перчаток. Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились помочь.

— Это же и мои мальчики, мистер Макелпайн.

Даннет с бесстрастным видам смотрел куда–то в пространство.

Спидометр “феррари” показывал 180. Харлоу будто забыл, что на французских дорогах скорость строго ограничена, хотя время от времени все же поглядывал в зеркальце — скорее по привычке, ибо во всей Франции не нашлось бы, наверно, ни одной полицейской машины, способной догнать его. Трудно было поверить, что прошло всего сорок минут после отъезда из Авиньона, — впереди уж маячил щит с надписью “Марсель”. Еще через километр “феррари” затормозил перед красным сигналом светофора.

Израненное лицо Харлоу было так залеплено пластырем, что не определить, какие чувства оно выражало. Но глаза смотрели так же уверенно и внимательно, как всегда; такой же спокойной была и поза. И тем не менее, оказалось, что невозмутимость чемпиона может быть нарушена.

— Мистер Харлоу! — донеслось как бы издалека.

Джонни обернулся и увидел Рори, голова которого, точно из кокона, высунулась из лежавшего сзади рулона брезента.

Гонщик спросил, отчетливо произнося каждое слово:

— Какого дьявола тебе здесь надо?

Рори сразу ощетинился:

— Я думал, вам может понадобиться помощь… Так, на всякий случай…

Харлоу удержался от резкого ответа, что далось ему нелегко.

— Я бы оказал тебе пару теплых слов, да это ни к чему.

Из внутреннего кармана он выудил несколько купюр — из взятых у Даннета.

— Вот триста франков. Из первого же отеля позвони утром в Авиньон и скажи, чтобы прислали машину.

— Нет, спасибо, мистер Харлоу. Я ужасно ошибался насчет вас. Наверное, я просто дурак. Я не прошу извинить меня. Никакие “простите” в мире этого не исправят. Лучший способ просить прощения — это помочь. Ну пожалуйста, мистер Харлоу!

— Послушай, малыш, сегодня вечером я встречаюсь с людьми, которые, не моргнув глазом, могут убить кого угодно. А я отвечаю за тебя перед твоим отцом.

Свет переключился на зеленый, “феррари” рванулся с места.

— Кстати, об отце, — сказал Рори. — Что с ним, с моим отцом?

— Его шантажируют.

— Папу?

— Да, но не потому, что он что–либо натворил. Когда–нибудь я все тебе расскажу.

— И вы заставите этих людей прекратить шантаж?

— Надеюсь, что да.

— А Джекобсон? Это он покалечил Мэри? Я был просто идиотом, думал, что тут ваша вина! С ним вы тоже разделаетесь?

— Да.

— Сейчас вы уже не сказали “надеюсь”. Только “да”.

— Это точно.

Рори кашлянул и робко спросил:

— Мистер Харлоу, вы не собираетесь жениться на Мэри?

— Похоже, что стены брачной тюрьмы смыкаются вокруг меня.

— Я ведь тоже ее люблю. Иначе, конечно, но так же сильно. Если вы преследуете мерзавца, который искалечил Мэри, — я с вами!

— Ладно, хватит трескотни, — рассеянно сказал Джонни. Некоторое время он вел машину молча, потом вздохнул, как бы сожалея о том, что уступает. — О’кей! Но только, если пообещаешь не попадаться им на глаза и соблюдать осторожность.

— Есть — не попадаться на глаза и соблюдать осторожность!

Харлоу бросил взгляд в зеркальце. Рори на заднем сиденье удовлетворенно улыбался. Джонни покачал головой, не то сокрушенно, не то с какой–то безнадежностью. Вполне возможно, он испытывал и то, и другое.

Десять минут спустя он остановил машину ярдах в трехстах от угла улицы Жорж Санд, уложил все необходимое в парусиновую сумку, вскинул ее на плечо и, сопровождаемый Рори, уверенность которого заметно сникала, зашагал в сторону виллы “Эрмитаж”. В безоблачном звездном небе висела полная луна. Видимость была ничуть не хуже, чем в пасмурный день, тени лишь глубже и гуще. В одном из таких мест они и спрятались, Харлоу и Рори, прижавшись к окружавшей виллу высокой стене.

Джонни проверил содержимое сумки.

— Итак, веревка, крюк, брезент, шпагат, кусачки с изоляцией, долото, пакет первой помощи…

— Зачем это все, мистер Харлоу?

— Первые три вещи, чтобы перелезть через стену. Шпагат — чтобы связывать. Кусачки — перерезать сигнализацию. Долото — что–нибудь вскрывать. Пакет первой помощи — на всякий случай… Рори, будь добр, перестань лязгать зубами. Тебя слышно за версту.

— Н-ничего не м-могу поделать, м-мистер Харлоу.

— И запомни! Ты остаешься здесь! Меньше всего нам нужна полиция, но если через тридцать минут не вернусь, беги в телефонную будку и вызывай…