Смертельная пыль. Рок на двоих. Я сам похороню своих мертвых - [31]

Она вскинула на него глаза.

— Что вы имеете в виду?

— Транспортировщик сегодня вечером отправляется в Марсель. И кто–то должен его вести. А кто водит транспортировщик? Естественно, водитель.

— О, Боже ты мой! — вырвалось у Харлоу. — Об этом я не подумал! Уже сегодня?

— Вот именно. И, кажется, весьма срочно. По–моему, вам лучше сейчас же пойти к Джеймсу.

Харлоу кивнул, поднялся в свой номер, надел темные брюки,’темно–синий свитер, кожаную куртку и отправился к Макелпайну.

Тот лежал на кровати и выглядел совсем больным.

— Должен признаться, Джонни, что мое решение во многом продиктовано моими собственными интересами, — сказал он. — Твидлдом и Твидли, хотя и хорошие механики, не смогли бы вести даже автокар. Джекобсон уже отбыл в Марсель готовиться к завтрашней погрузке. Я понимаю, что прошу многого, но мне нужно, чтобы завтра в полночь на тренировочном треке в Авиньоне была новая наша машина–икс четвертый номер и запасной двигатель. Трек дали нам только на два дня. Знаю, рейс предстоит нелегкий, и спать вам придется всего пару часов, но погрузку в Марселе надо начать в шесть утра.

— Отлично! Ну, а как быть с моим собственным автомобилем?

— Ах, с этим? Вы единственный водитель транспортировщика в Европе, имеющий “феррари”! Алексис возьмет мою машину, я же лично доставлю в Авиньон вашу. Потом отведете ее уж в Марсель и поставите в гараж. Только, боюсь, надолго.

— Понимаю, мистер Макелпайн.

— “Мистер Макелпайн! Мистер Макелпайн!” Вы уверены, что все это нужно, Джонни?

— Более чем уверен, сэр.

В холле он уже не застал ни Мэри, ни Даннета. Харлоу снова взбежал наверх, журналист был у себя.

— Где Мэри?

— Пошла пройтись.

— Сегодня для этого чертовски холодный вечер.

— Думаю, в ее состоянии вряд ли можно почувствовать холод, — сухо ответил Даннет. — Эйфория… Кажется, так это называется?.. Вы были у старикана?

— Да. “Старикан” действительно выглядит неважнецки. За последние шесть месяцев он сдал лет на пять.

— На все десять! Да и не трудно — такое с женой. Потерять человека, с которым прожито двадцать пять лет…

— Он потерял нечто большее…

— То есть?

— Сам не знаю… Пожалуй, присущее ему мужество, веру в себя, энергию, волю к борьбе и победе. — Харлоу улыбнулся. — На этой неделе, однако, давайте попробуем вернуть ему утраченные десять лет.

— Вы… нахальнейший и крайне самоуверенный тип, каких я не встречал! — с восхищением сказал Даннет. Не дождавшись ответа, вздохнул. — Впрочем, для того, чтобы стать чемпионом мира, нельзя им не быть. Итак, что мы делаем дальше?

— Я отбываю. По дороге захватываю из сейфа ту маленькую вещицу, которую собираюсь оставить нашему другу на улице Сен—Пьер. Это надежнее, чем ходить с ней на почту. Как вы смотрите на то, чтобы выпить в баре и убедиться, не интересуется ли кто моей особой?

— С чего бы это вами интересоваться? Они же получили ту самую кассету. Или, по крайней мере, считают, что это та самая.

— Может, считают, а может, и нет. Не исключено, что эти подонки и передумают, увидев, как я забираю из сейфа конверт, вскрываю, проверяю кассету и прячу ее в карман. Они же знают, что один уже раз я их надул.

Даннет уставился на Харлоу, словно видел его впервые. Когда же заговорил, голос его упал до шепота.

— Это похуже, чем просто нарываться на неприятности. Это все равно, что заказывать самому себе сосновый ящик.

— Ну уж нет! Никакой сосны! Для чемпиона мира — только из лучшего дуба! И с золотыми ручками. Ну как, вперед?

Они спустились в холл. Даннет поплелся к бару, Харлоу завернул в бюро администратора. Пока журналист был настороже. Харлоу получил свой конверт, вскрыл его, извлек кассету и внимательно осмотрел, прежде чем сунуть в карман. Когда Джонни повернулся, намереваясь уйти, Даннет, будто бы невзначай оказавшийся поблизости, произнес вполголоса:

— Траккиа… У него глаза на лоб полезли. И сразу же побежал к телефонной будке.

Харлоу молча кивнул, толкнул вращающуюся дверь и, выходя, почти столкнулся с фигурой в кожаном пальто.

— Мэри? Что ты тут делаешь?.. В такой холод!

— Хотела проститься.

— Могла бы проститься и в холле.

— Я не могу на людях.

— К тому же, мы завтра увидимся в Авиньоне.

— Правда, Джонни? Уж завтра?

— Ну вот, появился еще один неверящий в мой водительский талант!

— Не старайся обратить все в шутку. У меня совсем не то настроение. Знаешь, как–то не по себе. Такое чувство, будто должно случиться что–то ужасное… С тобой…

Харлоу ответил небрежным тоном:

— Это говорит в тебе твоя полушотлаидская кровь. “Роковое предчувствие”, кажется, так выражаются шотландцы. Чувствительные души частенько ошибаются на все сто процентов.

Он обнял ее за плечи.

— Не смейся, Джонни…

— Смеяться над тобой? С тобой вместе — другое дело. Над тобой — никогда!

— Возвращайся поскорей, Джонни…

— Я всегда буду возвращаться к тебе, Мэри.

— Что? Что ты сказал?

— Я оговорился. — Он прижал ее к себе, быстро поцеловал в щеку и шагнул в сгущавшуюся тьму.

Глава 8

Гигантский транспортировщик “Коронадо”, сверкая по меньшей мере двадцатью габаритными огнями, обозначавшими с боков и сзади его огромный корпус, да еще при четырех мощных фарах, громыхал сквозь ночь по пустынным дорогам со скоростью, которую едва ли одобрили бы итальянские полицейские патрули, повстречайся они на пути. К счастью, этого не случилось, пронесло.