Смертельная игра - [56]

— Как его зовут, этого Рохе? — спросил Либерман.

— Теодор.

Либерман подумал несколько секунд и потушил сигару. После этого он произнес:

— Они знали, что он может попытаться им отомстить.

— Кто, фройляйн Лёвенштайн и Браун?

— Да.

— Почему ты так считаешь?

— Когда я задавал вопросы Розе Зухер под гипнозом и она говорила голосом Лёвенштайн, было упомянуто имя Тео.

— Я этого не помню.

— Да, в самом конце. Тогда ее речь стала крайне неразборчивой… Она говорила что-то вроде: «Никогда, клянусь…» и «Боже, помоги мне…» И среди этих обрывочных фраз прозвучало имя Тео.

— Очень интересно.

— Большой город предоставляет мошенникам множество возможностей для обмана. Где еще они найдут столько простофиль, готовых отдать им свои денежки? И когда фройляйн Лёвенштайн и Браун потратили все свои нажитые нечестным путем средства, им просто необходимо было вернуться в Вену; хотя это было для них довольно рискованно. Они разорили Рохе, а, как мы прекрасно знаем, отчаявшиеся люди опасны. Поэтому меня никоим образом не удивляет, что его имя прозвучало в их споре.

Райнхард покачал головой.

— Не знаю, Макс. Только потому, что они упомянули его имя… это же не значит, что они его боялись? Мы даже не знаем наверняка, что они говорили именно об этом Тео.

— Верно, но эта гипотеза заслуживает внимания. Он произвел на тебя впечатление человека, способного на убийство?

— Боюсь, что все обманутые мужчины, особенно преданные возлюбленной, способны на убийство.

— Еще нужно принять во внимание то, чем он сейчас занимается: работает на оружейном заводе. Мог ли он сделать пулю с необычными, на первый взгляд магическими свойствами?

— Я не думаю, что бывший управляющий театром мог, просто работая на оружейном заводе, приобрести больше знаний в области баллистики, чем наши полицейские эксперты. По-моему, это невозможно. И с какой стати виновный человек стал бы делать такие признания?

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, он сказал, что убил бы Шарлоту Лёвенштайн, если бы у него была такая возможность?

— А может быть, он этого и добивался, Оскар? Ввести нас в заблуждение, притворяясь честным?

— Нет, я так не думаю. Кроме того, чем больше мы узнаем о Брауне, тем более он становится похож на преступника. Ты согласен?

Либерман не ответил.

— Очевидно, что он был любовником и сообщником фройляйн Лёвенштайн, — продолжал Райнхард. — И так как он был иллюзионистом, то вполне мог проделать все эти трюки на месте преступления. Ты же сам настаивал на том, что это все фокусы.

Либерман продолжал молчать.

— Для этого человека нет ничего святого, — обвинительная речь Райнхарда становилась все более пылкой. — Вспомни, например, как он пользовался доверчивостью этой несчастной белошвейки. Это просто подло. Он вспыльчивый человек, и кроме того, его никто не видел с той ночи, когда была убита фройляйн Лёвенштайн.

Либерман прикусил нижнюю губу и недоверчиво хмыкнул, все еще не соглашаясь с собеседником.

— Что? — спросил Райнхард, которого немного раздражало упрямство друга.

— Я все-таки еще не до конца понимаю.

Райнхард жестом попросил Либермана продолжить.

— Мы должны понять, какие у Брауна были мотивы, — сказал Либерман. — Что ему было нужно? Что он выигрывал от ее смерти?

— Деньги. Ведь сбежал же он с деньгами Рохе.

— Но убийство — это совсем другое дело. И потом, вряд ли фройляйн Лёвенштайн можно назвать богатой.

— Может быть, это было как-то связано с беременностью, с будущими детьми.

— Беспринципные люди редко утруждают себя беспокойством о своих незаконнорожденных отпрысках.

— А вдруг он убил ее под влиянием эмоций во время одной из ссор?

— Невозможно. Фокусы требуют подготовки.

— Тогда мотив нам все еще неизвестен, но мы узнаем его, когда поймаем Брауна.

— При всем моем уважении к тебе, Оскар, так нельзя. — После небольшой паузы Либерман добавил: — Это слишком примитивно. Нельзя выдавать желаемое за действительное, если хочешь прийти к правильному решению.

Райнхард подавил улыбку, но не смог удержаться и насмешливо поднял брови. Либерман взял свой стакан и, аккуратно взболтав в нем коньяк, вдохнул насыщенный аромат.

— Есть еще кое-что, — продолжал он. — Почему Браун сбежал, как обычный уличный воришка, запутав таким хитроумным способом полицию? Этим он только навлек на себя подозрения.

— Возможно, он передумал, разуверился в созданной им иллюзии, решил, что она никого не обманет.

— Да нет, вряд ли.

— Бывает, что люди ведут себя непредсказуемо, — сказал Райнхард. — Ты, как никто другой, должен это понимать. Мы не всегда можем найти изящное решение.

— Это верно, — ответил Либерман, — но я твердо убежден в том, что самые изящные решения являются также правильными. Хочешь еще сигару, Оскар?

Перед тем, как воспользоваться этим предложением, Райнхард вытащил из кармана фотографию, которую передал Либерману. — Вот, взгляни.

На снимке был красивый чисто выбритый мужчина около тридцати лет.

— Отто Браун?

Райнхард закурил, выпустил несколько облачков голубого дыма, пока табак разгорался.

— Мы взяли ее у театрального агента, который представлял этого негодяя в то время, когда тот выступал со своими магическими номерами в «Дунае». Фотография довольно старая, но сходство очевидно. Я приказал ее размножить и разослать в отделения полиции по всей стране.