Смертельная игра - [30]

— Вот так лучше, — сказал он. — А как твой кофе?

— Нормально, — ответил Либерман.

В другой части комнаты, под первой из двух низких арок, хозяин кафе стоял у двери, как страж. Не считая старика в кафтане, Либерман и Райнхард были единственными посетителями.

— Похоже, замки стали для господина Уберхорста чем-то особенным.

— В каком смысле?

— Он описывал замок как… шедевр. Кажется, Уберхорст относится к их механизмам с таким же благоговением, как мы — к сонате Бетховена. Должен признать, теперь, когда я наконец как следует с ним побеседовал и побывал в мастерской, у меня появилось больше подозрений… Но…

— Ты не считаешь, что он способен на убийство.

— Честно говоря, да.

Либерман заметил, что Райнхард колеблется.

— В чем дело, Оскар?

Инспектор нахмурился.

— Я не думаю, что он способен на убийство, но мне кажется, Уберхорст что-то скрывает.

— Почему?

— Уж очень он нервничал.

— Может быть, у него такой характер.

— Очень возможно. Все равно… Считай, что это интуиция.

— Может быть, он использовал свое профессиональное мастерство, чтобы помочь кому-то другому? Тому, кто больше подходит для совершения убийства?

— Браун? Возможно…

Либерман посмотрел в окно: мимо прошли двое гусар. Из невзрачного кафе они выглядели существами из другого мира — райскими птицами в пышном оперении. Униформа легкой кавалерии притягивала взгляд: высокая гусарская шапка, куртка, обильно обшитая галуном, и ментик, свисающий с левого плеча. Через несколько секунд они скрылись из виду, и за окном вновь стало пусто и темно.

— Можно мне почитать показания фройляйн Зухер? — спросил Либерман.

— Да, конечно.

Райнхард вытащил из кармана два листа бумаги и подал их другу.

— Она сама это писала?

— Нет, Хаусман.

— Я так и подумал.

— Самое главное на второй странице. Вот здесь, — показал Райнхард.

Либерман принялся внимательно изучать указанный абзац.

— Итак, Браун был там частым гостем.

Райнхард кивнул.

Либерман начал читать:

— Герр Браун приходил к моей хозяйке, когда я была дома. Она принимала его в гостиной. Иногда были слышны громкие голоса, но я не знаю, что между ними происходило. Это не мое дело.

Либерман поднял брови и отпил кофе.

— Что? Ты ей не веришь?

— Горничная, которая не подслушивает?

— Это возможно, — ответил Райнхард с ударением, достаточным, чтобы возбудить любопытство Либермана.

— Что ты имеешь в виду?

На лице Райнхарда негодование сменилось смущением:

— Ладно, ладно… Просто она немного напомнила мне Митци.

— А-а-а… — протянул Либерман.

— Как бы там ни было, — продолжал Райнхард, — я не сомневаюсь в показаниях фройляйн Зухер. Она хорошая девушка, поверь мне. — Это определение еще больше убедило Либермана в том, что инспектор ассоциировал фройляйн Зухер со своей дочерью.

— Честно говоря, Макс, — продолжал Райнхард, — я не уверен, что стоит проводить этот сеанс сегодня вечером. Что еще мы можем выяснить? Фройляйн Зухер уже сказала все, что знала.

Либерман вернул инспектору листки с показаниями.

— Но помнить и знать — не всегда одно и то же.

— Что это значит?

— Фройляйн Зухер может вспомнить больше, чем знает сейчас.

Райнхард подкрутил кончик уса и собрался было задать следующий вопрос, как вдруг раздался бой часов.

— Восемь, — сказал Либерман. — Пора.

Райнхард взял показания Розы Зухер и бросил несколько монет на серебряный поднос. Потом, оглядев пустые столы, добавил еще немного — на чай. Звон монет привлек внимание старика в кафтане: он поднял голову.

— И после этого ты говоришь, что я расточителен, — тихо сказал Либерман.

Хозяин заведения поклонился и щелкнул каблуками. Взяв пальто, оба гостя удалились.

Мокрые булыжники блестели — снова прошел дождь. В воздухе пахло лошадиным навозом и угольной пылью.

Свернув в узкую аллею, Райнхард быстро зашагал вперед. Было так темно, что Либерману пришлось на ощупь двигаться вдоль стены. А Райнхард впереди легкомысленно насвистывал вступительную тему к Пасторальной симфонии Бетховена: мелодия звучала радостно и умиротворенно.

В конце аллеи Райнхард остановился, чтобы сориентироваться:

— Думаю, нам сюда.

Они снова оказались на проезжей улице, но в этот час здесь не было ни души. Дорога была освещена, влажный туманный воздух светился вокруг мигающих фонарей.

Либерман заметил женщину, стоявшую в дверях дома на противоположной стороне улицы. Когда они оказались рядом, она вышла из тени и, подняв подол, продемонстрировала нижние юбки и ноги в ярко-зеленых чулках.

— Добрый вечер, господа, — послышался хриплый голос.

Лицо женщины было сильно напудрено, что делало его похожим на безжизненную карнавальную маску.

— Добрый вечер, — коротко ответил Райнхард.

Женщина пожала плечами и направилась прочь походкой, недвусмысленно говорящей о ее профессии. Прежде чем исчезнуть в темноте следующего переулка, она еще раз оглянулась, и вскоре стук ее каблуков растворился в ночи.

Пройдя еще метров сто, Райнхард остановился перед ветхим многоквартирным домом.

— Пришли.

Либерман посмотрел на фасад. Вероятно, когда-то это было красивое здание. В некоторых нишах еще виделись остатки скульптур, а также куски позолоченной лепнины: переплетения стеблей, изящный лиственный орнамент. Массивную парадную дверь украшала ржавая железная решетка, напоминавшая ворота средневекового замка. Райнхард слегка толкнул ее и, к своему удивлению, почти не ощутил сопротивления — дверь со скрипом распахнулась.