Смертельная игра - [15]

Райнхард посмотрел вниз и увидел скальпель на полу у своей ноги. Он нагнулся и поднял его.

— Это ваш скальпель, профессор?

— Положите его пока на тележку, но отдельно от других. На нижнюю полку, в стеклянную колбу. — Произнося эти слова, Матиас вытаскивал что-то большое и окровавленное из груди фройляйн Лёвенштайн. Райнхард быстро отвернулся и, чтобы отвлечься, стал вертеть в руках скальпель, стараясь поймать свет его блестящей поверхностью. Райнхард заметил выгравированную на скальпеле надпись «Ханс Брукмюллер и K°».

— Профессор?

— Да, в чем дело?

— Вам имя Ханс Брукмюллер что-нибудь говорит?

— Да, конечно. Магазин Брукмюллера. Это магазин хирургических инструментов рядом с университетом.

— Вы лично знаете господина Брукмюллера?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Он был знаком с фройляйн Лёвенштайн.

— В самом деле? — сказал профессор, хотя, очевидно, не обратил на это особого внимания. Райнхард положил скальпель в стеклянную колбу. Он звякнул, как колокольчик.

Райнхард стоял у Матиаса за спиной и не мог не заметить, что, несмотря на рассуждения профессора о вреде спешки, теперь он работал намного быстрее. Профессор брал разные инструменты, один за другим, и громко цокал языком. Казалось, он становился все более взволнованным, но не раздраженным. Райнхард решил, что лучше не вмешиваться, и терпеливо ждал.

Через несколько минут Матиас вытер кровь с длинных щипцов, на удивление небрежно, и бросил их на тележку. Райнхард вздрогнул. Затем старик молча уставился на инспектора. Выражение его лица было далеко не дружелюбным.

— Профессор, — решился нарушить молчание Райнхард.

— Что все это значит? — спросил Матиас, показывая на труп.

— Прошу прощения, профессор?

— Это Орлов? Или Гумбольт? Они вас в это втянули?

Райнхард всплеснул руками.

— Простите, герр профессор, но я понятия не имею, о чем вы говорите.

Матиас фыркнул, снял очки и потер глаза. Райнхарду пришло в голову, что, возможно, эксцентричность профессора не так далека от безумия. Старик водрузил очки на место и рывком развязал передник. Он снял его через голову, свернул и положил на нижнюю полку тележки. Затем он начал возиться с инструментами, передвигая их с места на место, словно это были фигуры в причудливой шахматной партии.

— Профессор, — сказал Райнхард, — я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы мне все объяснили.

Матиас поднял глаза и снова уставился на Райнхарда, глаза профессора за увеличивающими линзами блуждали. Райнхард терпел затянувшееся молчание, сколько мог, но, в конце концов, не выдержал.

— Герр профессор, у меня был длинный и трудный день. Я не ел ничего с самого утра и сильно устал. Я очень хочу пойти домой. Последний раз вас прошу, объясните, пожалуйста, свое поведение!

Профессор фыркнул, но тень сомнения пробежала по его лицу, смягчив его сердитую мину.

— Это не розыгрыш? — спросил он ровным голосом.

Райнхард покачал головой.

— Нет, профессор, это не розыгрыш.

— Очень хорошо, — начал профессор осторожно, — я вам расскажу, что я увидел, и если вы сможете в этом разобраться, то вы лучший патологоанатом, чем я.

Старик помолчал, повернувшись к трупу. Указывая на отверстие, зияющее в груди фройляйн Лёвенштайн, он продолжил:

— Эта женщина была застрелена. Вот в этом месте пуля вошла в ее тело. Ее сердце было продырявлено, как и следовало ожидать. — Он опустил палец в ее грудную клетку и приподнял кусочек кожи. Райнхарду стало нехорошо.

— Видите, — сказал профессор, — в этом месте пуля пронзила левый желудочек. Все характеристики раны от огнестрельного оружия совпадают.

— Да, — сказал Райнхард, — я вижу.

— Но здесь нет пули, — заметил профессор.

— Что вы сказали, герр профессор?

Матиас повторил:

— Здесь нет пули.

Райнхард кивнул.

— Она прошла насквозь?

— Нет, — ответил Матиас. — Входной канал заканчивается внутри. С другой стороны тела ничего не выходило.

— Тогда как вы это объясните? — спросил Райнхард. — Пулю… вынули?

— Нет. Пулю не вынимали.

— Вы совершенно уверены?

— Абсолютно.

— Тогда как вы объясните…

Слова Райнхарда растворились в тишине. Послышалось жужжание в электропроводке, лампочки погасли снова на секунду или две.

— Я не могу этого объяснить, — сказал Матиас, прикрывая рану кусочком кожи, словно захлопывая крышку шкатулки с драгоценностями. — Райнхард, вы поставили меня перед физически невозможным явлением. Поэтому, скорее всего, я, а может, и мы оба стали жертвами розыгрыша. До свиданья, инспектор.

Матиас вытер кровь с пальцев белым полотенцем и направился к выходу. Блестящие носки его ботинок сверкали на фоне тусклого кафеля, и казалось, профессор идет, с усилием отрывая от пола тяжелые каблуки.

8

Генрих и Юно Хёльдерлин сидели за завтраком в просторной комнате на своей вилле в Хицинге. Прислуга, убиравшая со стола, тайком обменялась многозначительными взглядами: хозяин и хозяйка, очевидно, были не голодны. Хлебная корзинка по-прежнему стояла полная свежевыпеченных булочек, масло, бекон и вареные яйца тоже были почти не тронуты.

Хёльдерлин позвонил в колокольчик, призывая дворецкого, который появился мгновенно, неся поднос с кофе. Одет он был безукоризненно: белые перчатки и кирпичного цвета пиджак с черным бархатным воротником.