Смерть зверя с тонкой кожей - [3]

– О, Господи!

– Молитесь, Фоли, молитесь, теперь нам никакая помощь не будет лишней.

Зазвонил телефон. Это был Контролер, невыспавшийся и злой:

– Ну, если это что-то меньше, чем объявление войны…

Смит ввёл его в курс дела…

– О Боже!

Контролер, до того сидевший в постели, ощутил вдруг настоятельную необходимость прилечь. При этом ненароком разбудив жену. Та неразборчиво что-то буркнула и пихнула его под рёбра.

– Ты что делаешь, жирная корова?

– Э-э? – переспросил Смит на другом конце провода.

– Я хочу сказать, это на самом деле Эбботт? Не розыгрыш?

В голосе Контролера умирала отчаянная надежда.

– Сообщение несло оба его контрольных знака.

– Он сошёл с ума.

– Что не делает его ничуть менее опасным.

Контролер испустил вздох, больше похожий на стон.

– Что за дерьмо. Чёртовы политики. Всё их чёртовы грязные игры, – ещё один полувздох, полустон, – Ладно… Вам лучше оповестить министра. Поднимайте всех – Росса из спецотдела… нет, его нет. Берите Шеппарда, всё равно всю работу делает именно он. Ещё этого, как его звали, из MI5, или как они теперь называются. И того парня из МИДа, ну вы знаете. В моём кабинете, через полчаса. И проследите, чтобы чёртов обогрев включили, хорошо?

Контролер положил трубку и тяжело осел в постели. Жена пихнула его ещё раз, но он был слишком озабочен, чтобы среагировать. Он натянул одеяло на голову и зарылся лицом в подушку. Как в детстве, когда хотел спрятаться от всего мира.

Полежал так несколько минут, потом тихо встал и оделся, не зажигая света. Жена захрапела.

Пока Контролер одевался в потёмках, стараясь не тревожить свою агрессивную супругу, Смит пытался дозвониться до министра. Того не находили ни в его городском доме, ни в доме за городом, ни на квартире официальной любовницы. Его секретарь – сильно возомнивший о себе молодой человек – был чрезвычайно недоволен тем, что его разбудили и не имел ни малейшего представления, где может находиться хозяин.

Смит сдержался и продолжал настаивать.

– Парень, что всё это должно означать, вторжение?

– Тревогу.

– Какой категории тревогу, парень?

Смит услышал сочный зевок.

– Не знаю, – ответил он, – к какой категории вы бы отнесли покушение?

– Покушение? На шефа? – порядок, теперь он проснулся.

– На персону куда важнее твоего грёбаного шефа.

– Боже мой, на кого?

– А вот этого, – Смит воспользовался классической фразой спецслужб всех времён, – тебе знать не требуется… парниша.

Секретарь, теперь куда менее надменный, дал ему номер радиотелефона в машине министра. Шеф, сказал он, уехал где-то в полночь, в сопровождении только одного телохранителя из спецотдела.

Смит позвонил телохранителю. Тот скучал в одиночестве в машине, неподалёку от жилого дома на Фалхэм-роуд и смотрел на дождь.

– Не могу. Он занят. Поняли? Занят. Приём.

– Вас понял. И сопляка-секретаришку тоже. А теперь достаньте мне его – и быстро. Приём.

– Господи, мужик, не могу же я пойти и начать дубасить в эту долбаную дверь.

– Тогда начинай кидаться камнями в его долбаное окно. Конец связи.

Смит дал отбой, начал набирать номер Джоан Эбботт, но с середины повесил трубку. Говорить с нею не хотелось. Она вызывала у него одновременно и жалость, и раздражение. Одно время он увлёкся ею, они даже встречались пару раз после её развода. Но ничего из этого не вышло. Он был слишком холостяком, она – слишком неврастеничкой. По крайней мере, так он оправдывался перед собой. А правда была в том, что он чувствовал себя виноватым. Не столько перед ней, сколько перед Эбботтом. Точнее в том, что, как он подозревал, департамент с Эбботтом сделал.

Он сам верил в это подозрение где-то наполовину, но от того оно никуда не делось и ныло, как старая рана. Так что теперь он старался избегать Джоан. У него и так достаточно ран. Принципы здравых и зрелых отношений. Только что он нарушил их все.

– Чёртова неврастеничка, – пожаловался он, – обдолбанная к тому же.

Фоли уже собирался спросить «Кто?» но вовремя сообразил, что Смит просто думает вслух.

3.

Джоан Эбботт стояла в темноте и смотрела в окно. Подъехала машина, остановилась в свете фонаря. За ней другая. Из первой машины вышли трое, из второй двое. Джоан пересчитала их. Дважды. Она уже выпила и не хотела ошибиться.

Они посмотрели наверх и она инстинктивно подалась назад. Потом сообразила, что снизу её не видно.

Через несколько секунд все растворились в тени. Без сомнения, для того, чтобы продолжать наблюдение, как и предупреждал её Ричард.

Она увидела в темноте огонёк спички: кто-то зажёг сигарету. Это напомнило ей, что неплохо было бы покурить и самой. Она отошла от окна и закурила; рука немного дрожала. Но настроение оставалось приподнятым. Теперь она была при деле. В первый раз Ричард дал ей прикоснуться к чему-то, имеющему отношение к его работе. Может, это значит, что… Мысль оборвалась, но сердце трепыхнулось, как до того рука.

Нужно было принять ещё стаканчик, чтобы успокоиться. Она включила настольную лампу, плеснула виски из почти пустой бутыли, разбавила содовой и выпила. Стало лучше. Намного лучше. Она налила ещё, добавив чуть больше содовой. Она не станет приканчивать его одним глотком, а растянет подольше. Насладится. Как полагается настоящей, чёрт побери, леди.