Смерть волкам - [46]

— Я не люблю это место, — сказал Октай. — Здесь погиб мой отец.

Город, белый от снега, с посеребренными инеем голыми деревьями и проводами на телеграфных столбах, встретил их утренней тишиной на пустых улицах. Миновав первые дома — деревянные избы, с которых, наверное, начинается каждый провинциальный город — Октай вдруг остановился, нерешительно глядя себе под ноги. Веглао тоже остановилась. Она почти чувствовала, какую бурю чувств испытывает её друг, и не хотела нервировать его лишними вопросами. Октай колебался, не зная, стоит ли ему идти в город. Наконец он обернулся к Веглао и кивнул ей, а потом зашагал дальше по улице.

Было очень холодно. На карнизах крыш и водосточных трубах настыли длинные белые сосульки. Окна и витрины изукрасили белые кружева. Людей на улицах было немного, а редкие прохожие, правда, подозрительно косились на двух грязных и оборванных подростков, но из-за холода и спешки быстро проходили мимо, не цепляясь. Октай остановился и прикрыл лицо шарфом — Веглао подозревала, что он сделал это не только из-за холода. Потом он снова побрёл по улицам, и Веглао верно следовала за ним, не спрашивая, куда они идут: ей было ясно, что её другу хочется подумать о своём. Вместе они свернули на какую-то пустую и тихую улицу, когда Октай вдруг резко остановился.

— Ого! Что это? — воскликнул он. Веглао обернулась и, приглядевшись, тихо охнула и закрыла рот ладошкой. Вдвоём они подошли к стене, на которой среди объявлений и афиш висел один плакат. Он был размером с обычную афишу фильма и разрисован чёрной, красной и белой красками, резкие и размашистые пятна которых образовывали жуткий, но цепляющийся к глазу рисунок: пара ощерившихся чудовищ, похожих на волков, застыли в угрожающих позах, а сверху на них были устремлены красные штыки, от которых исходило белое сияние. Под этой картинкой угловатые белые буквы составляли надпись, короткую и резкую, как удар: «СМЕРТЬ ВОЛКАМ!»

— Смотри, — беспомощно окликнула Веглао Октая, — вон там ещё один…

Мальчик обернулся. Плакат был налеплен между двух заколоченных окон какого-то нежилого дома. Рисунок на нём был иным — волк был всего один, зато скалился он не на красные штыки (которых, впрочем, там и не было), а прямо на зрителя. Жёлтые глаза зверя пылали невыносимой злобой, чёрная шерсть зловеще топорщилась на красном фоне, а в острых, как гвозди, зубах, с которых капала кровь, была зажата отгрызенная человеческая рука. Надпись на плакате была всего одна, и в точности дублировала предыдущую — «СМЕРТЬ ВОЛКАМ!»

— Какой кошмар, — проговорил Октай, не в силах отвернуться от отвратительного и в то же время притягательного рисунка. Веглао в это время продолжала оглядываться. Вскоре она заметила на стене одного из дальних домов уже знакомое прямоугольное пятно чёрно-бело-красных тонов, с которого бил, как винтовка, тот же ясный ненавидящий призыв: «СМЕРТЬ ВОЛКАМ!»

— Как же… как же они нас ненавидят, Октай, — тихо сказала Веглао, продолжая держать друга за рукав. Мальчик обернулся к ней. На его лице появилось уже знакомое угрюмое выражение, между бровей подёргивалась короткая складочка.

— Их тут немало, — пробормотал он. — Что это значит, а?..

— Понятно, что, — грустно отозвалась Веглао. — Кривой Коготь и вся его свора. Они по-прежнему здесь, никуда не ушли.

Октай презрительно хохотнул, мотнув головой в сторону плакатов:

— Ха-ха! Посмотрим, как эти бумажки помогут им поймать тех тварей!

— А когда вообще они появились?

— Не знаю, — Октай пожал плечами, лицо его выражало отвращение. — Год назад их ещё не было. А ты их когда-нибудь видела?

— Н-нет… хотя… — Веглао вспомнила школьный музей в Хорсине — прошлой весной в наказание за частые прогулы уроков её отправили туда разбирать старые плакаты. Там-то она и обнаружила такой плакат — на удивление похожий на эти, только в серых тонах и пятнадцатилетней давности. Тогда она не обратила на него внимания: от долгой работы у неё уже болели глаза, спина и пальцы, и ей хотелось только одного — поскорее убежать домой. Она снова посмотрела на плакат. Кто бы его ни рисовал, он точно никогда не сталкивался с настоящим оборотнем. Никакой рисунок не передаст того, каковы эти существа. Как бесшумно они двигаются. Как щёлкают их зубы. Как внимательно и осмысленно смотрят их глаза. Как цепенеет рядом с ними жертва…

— Давай уйдём, — проговорила Веглао. — Нечего нам здесь делать.

Октай вздохнул, отводя глаза.

— Давай зайдём ещё в одно место, — тихо попросил он, — и потом уйдём.

Они прошли немного по заснеженной улице, дуя на руки, чтобы согреться. Проходя мимо одного из небольших магазинов, Октай предложил зайти туда погреться, и Веглао охотно согласилась. Они поднялись на крыльцо и, отворив тяжёлую скрипящую дверь, вошли в магазин. Воздух здесь был тёплым, влажным, и в нём стоял запах изюма и свежего хлеба, от которого у Веглао и Октая даже животы скрутило. Чтобы не смотреть на прилавок, они подошли к окну, под которым в стену была вкручена батарея, и прижались к ней, отогреваясь. Продавщица за прилавком была занята — к кассе выстроилась очередь из нескольких человек — и потому пока что не заметила ребят и не прогнала их. Некоторое время друзья постояли так, глядя за окно, а когда продавщица отсчитала сдачу последнему покупателю и, обернувшись к ним, раздражённо открыла рот, вышли, не дожидаясь окрика.