Смерть волкам - [36]
— Грамотный нам паренёк попался, Щен, — проговорил Кривой Коготь, в свою очередь не отрывая глаз от Ригтирна.
Стоявший рядом с ним оборотень, длинный, до невозможности худой, со свисающими из-под драной шляпы свалявшимися седыми патлами, повёл мутными глазами по сторонам.
— Оборотень в доме, — промямлил он, — или был в доме.
— Сам знаю, Щен. — Кривой Коготь прошёл внутрь и, вразвалку подойдя к стоящему у стены стулу, придвинул его и уселся, вытянув и скрестив ноги в заляпанных грязью, навозом и соломой сапогах. Ригтирн всё так же стоял, вытянув спину и высоко подняв красивую голову, глядя на Кривого Когтя так, словно тот был комком грязи, прилипшим к полу.
— Ну, парень, — сказал Кривой Коготь, скрестив руки на груди, — и где же твоя сестрёнка?
— Она умерла во время первого полнолуния, — сквозь зубы ответил Ригтирн.
Сразу после этих слов с улицы вдруг донёсся громкий, отчаянный крик девочки. Он тут же смешался и стих, сменившись мычанием, как будто Веглао заткнули рот.
Наплевав на конспирацию, Ригтирн бросился к двери, но тут Кривой Коготь резко вскочил, схватил за спинку стул, на котором только что сидел и, размахнувшись, ударил им парня по плечу. Тот не успел увернуться и с грохотом упал на пол. Согнувшись, Кривой Коготь схватил Ригтирна за воротник рубашки, вздёрнул его в воздух и с хрустом ударил кулаком в челюсть. Изо рта юноши брызнула кровь, голова его мотнулась в сторону. Кривой Коготь отбросил его на стену. Ригтирн налетел на неё плечом и, глухо ухнув от боли, упал на пол.
В этот момент на крыльце послышался шум, и в дверь быстро вошёл ещё один оборотень — не особо высокий, но крепкий, с костистым голым подбородком и достающими до сутулых плеч чёрными волосами с проседью. Оборотень тащил Веглао, одной рукой крепко держа её длинные волосы, а другой зажимая рот.
— Отлично, Морика, — сказал Кривой Коготь, не оборачиваясь. То, что это существо оказалось женщиной, удивило бы Ригтирна куда больше, не держи она его сестру.
— Отпусти её! — прорычал он.
— Умолкни, — велела Морика. Потом обернулась к Кривому Когтю и сказала ему:
— Кончай его, что ли, поскорее, да идём, — Веглао при этих словах сдавленно застонала и рванулась, пытаясь освободиться.
— Нет уж, — спокойно сказал Кривой Коготь, не спуская глаз с Ригтирна. — Пусть сначала расскажет, был ли здесь Тальнар… и о чём вы с ним говорили. А может, поспрашивать девочку?
Он повернулся к Веглао. Морика убрала руку ото рта девочки, и та закричала:
— Не трогайте Ригтирна! Пожалуйста, не трогайте! Он ни в чём не виноват!..
— Говоришь, не трогать его? Что ж, это только от тебя зависит, — Кривой Коготь склонился и кончиками искривлённых пальцев сжал лицо девочки, приподняв его. — Пойдёшь ко мне в стаю?
Веглао испуганно, умоляюще взглянула ему в глаза. Её губы задрожали и, почти плача, она прошептала:
— Пожалуйста, не надо. Я боюсь, правда, очень боюсь…
Кривой Коготь пожал плечами и улыбнулся:
— Бойся сколько угодно, но ты всё равно пойдёшь. Люди здесь ненавидят тебя, ведь ты теперь не человек, а волчонок. Они тебя боятся, а твой брат… он только сейчас тебя защищает, потом ему надоест с тобой возиться, и он отправит тебя в ликантрозорий, где тебя будут мучить… и никто ему не скажет: «Что ты делаешь, это ведь твоя сестра?». Нет, все будут говорить другое: «Правильно, туда ей и дорога, она не человек, она зверь».
— Заткнись! Лжец! — крикнул Ригтирн с пола, едва не теряя сознание от боли — у него была сломана рука. — Веглао! Не слушай его!..
Кривой Коготь отпустил девочку и, подойдя к Ригтирну, пнул его сапогом в грудь. Захрипев, Ригтирн сжался, и изо рта у него с кашлем вылетело несколько капелек крови.
— Что, не прав я? — спросил Коготь. — Любишь твою сестрёнку? Любишь и думаешь, что ей здесь будет жизнь? Да если она в полнолуние вырвется и хоть одного курёнка разорвёт у этих трусов, они от неё мокрого места не оставят! Ты этого хочешь? У нас она будет делать то, что и должна, и никто пальцем её не тронет!
— А что она должна делать? — простонал Ригтирн. — Вламываться в чужие дома, как ты? Кусать детей? Выть на луну? Чёрта с два! Оставь нас в покое!
— Она пойдёт с нами, — спокойно сказал Коготь, — и ты тоже. А в следующее полнолуние тебя тоже обратят. Такие крепыши, как ты, нам нужны. Может, я даже уступлю это дело девочке…
— Куда, дрянь? — взвизгнула Морика. Веглао резко вырвалась из её рук, оставив в жилистом кулаке клок своих волос, и бросилась бежать со всех ног, крича:
— Помогите! Помогите!
— Твою мать! — выругался Кривой Коготь. — Лови её!
Второй раз приказывать не потребовалось. Морика помчалась вслед за девочкой. Ригтирн, собрав все оставшиеся силы, попытался вскочить на ноги. Кривой Коготь ударил его кулаком по голове, и Ригтирн упал на пол, потеряв сознание.
Обернувшись к Щену, который в продолжение всей сцены безучастно стоял у стены, Коготь обвёл его налившимися кровью глазами и рявкнул:
— Чего стоишь? Иди, помоги Морике!
Щен выскользнул за дверь. Кривой Коготь обернулся к Ригтирну, глядя на него налившимися кровью глазами. Ситуация вышла из-под контроля. Дурёха Морика, не смогла удержать девчонку. Ничего, ей всё равно далеко не уйти.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.