Смерть воды и огня - [40]

— Ты дурак, — сказала Богомол. — Неужели ты не понимаешь, что мне наплевать и на тебя, и на американца? Меня интересует другой человек… тот, за которым, по всей видимости, охотитесь и вы, и он — и пытаетесь воровать друг у друга информацию, чтобы напасть на его след. Если, конечно, американец — не он, не эта опасная дичь, которую всем нам нужно затравить. Так чем американец так насолил вам в Боготе? Почему вы преследуете его и в Москве?

Хорхе, после недолгой паузы, решил, что кое-что этой женщине можно приоткрыть.

— Не Богота, — проговорил он. — Сан-Кристобаль.

— Сан-Кристобаль? — Богомол нахмурилась. — Но ведь это… — бойня в Сан-Кристобале была одним из самых знаменитых эпизодов войны международных мафий. Киллер проник в имение человека, курировавшего самую крупную с Латинской Америке сеть публичных домов, и убил его, по пути разделавшись со всей его охраной, которую составляли ещё те «гориллы». — Ведь это было четыре года назад!.. Так американец — это Удав?

Бойня в Сан-Кристобале была делом рук Удава, известного под ещё несколькими кличками. Так она впервые узнала — наконец-то узнала! — кто ей противостоит. И поняла, почему ей не могли сбросить никаких сведений: Удав умел уходить, не оставляя ни единого следа, ни единой зацепки.

— Нет, — сказал Хорхе. — Там погиб брат-близнец американца.

— Его брат был одним из охранников?

— Нет. Он был сотрудником ЦРУ. Они давно выслеживали Удава, после тех историй в Нью-Йорке и Бостоне. В Сан-Кристобале Удав наследил достаточно, чтобы опытный сотрудник сумел сесть ему на хвост. Но Удав убил своего преследователя — уже за пределами Венесуэлы.

— И американец поклялся отомстить за брата?

— Да.

— И когда он объявился в Боготе, вы его засекли — и поняли, что он взял горячий след Удава? Что Удав где-то рядом?

— Да.

— Ты нашел в номере американца что-нибудь интересное?

— Ничего. Похоже, он подозревал, что его номер будут обыскивать.

— Да, странно было бы, если бы такой опытный человек не проявлял элементарную предусмотрительность. Ни единого намека, под какой личиной Удав находится в Москве?

— Ни единого.

— Надо понимать, Удав попал в Москву через Лондон. В Лондоне вы ни на что не обратили внимание?

— Американец ходил в итальянское посольство.

— Это я и без тебя знаю! Вам удалось выяснить, по какому вопросу он туда обращался?

— Удалось. Он интересовался, не собирается ли какая-нибудь группа русских туристов, совершающая турне по нескольким странам Европы, отправляться в Италию сразу после осмотра английских достопримечательностей. Он объяснил свой интерес тем, что у него есть дела и в Италии, и в России, и он хотел бы совместить приятное с полезным: навестив отделение своей фирмы в Италии, заодно попрактиковаться в русском языке. Ему ответили, что подобных туристских групп сейчас нет. Во всяком случае, в консульство никто не обращался, чтобы подтвердить свои визы. Он поблагодарил и ушел.

— И из этого, естественно, вы сделали вывод, что на данный момент Удав «косит» под русского?

Хорхе пожал плечами — насколько это для него, связанного, было возможно.

— О нем говорят, что он, кажется, и есть русский… По происхождению. Впрочем, о нем много чего говорят. Толком никто ничего не знает, — он внимательно поглядел на Богомола. — А ты-то кто?

— Неважно. Сейчас я задаю вопросы. Вы кто — только разведчики, или ещё и исполнители?

— Разведчики. Бригаду исполнителей мы должны вызвать когда… когда найдем Удава.

— Ты можешь вызвать её прямо сейчас?

— Да, конечно.

Она взяла с журнального столика телефон и поднесла его к стулу, на котором сидел связанный Хорхе, растянув на всю длину провода: штепсель едва не выскочил из розетки.

— Говори номер, — сказала она.

— Один — восемь — три… — начал диктовать Хорхе.

Богомол сразу же сообразила, какой это район Москвы — и насмешливо прищурилась.

— Бригада исполнителей — местная?

В районе АТС, обслуживавшей номера, начинавшиеся с тех цифр, которые продиктовал Хорхе, было две крупных гостиницы — «Колхозная» и «Турист», если их сейчас не переименовали более пышно. Переименования случались каждый день, и за всеми уследить было невозможно. Но, как ни переименовывай, сути дела это не меняло: эти гостиницы считались одними из наименее престижных в Москве, и места в них можно было найти даже тогда, когда в других московских гостиницах — вечно переполненных до отказа — мест не находилось за любые деньги. И «паслись» в этих гостиницах в основном приезжие «второго сорта» — мелкие торговцы на оптовых рынках и прочий подобный люд. То, что бригада разведчиков получила номер в престижнейшей гостинице, а бригада исполнителей была приткнута «абы куда» — во всяком случае, туда, где иностранцам, шелестящим валютой, не предложат поселиться, брезгливо отвернувшись от их подачек — наводило на размышления. Скорей всего, бригада исполнителей «косила» либо под местных, либо под бедных студентов, которым надо где-то приткнуться на время, пока для них не освободиться место в общежитии Лумумбария (так на московском жаргоне называли Университет Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы).

— Они здесь — как студенты на практике, — ответил Хорхе. — Ну, на стажировке, или как это там называется. А двое из них, самые смуглые, вообще изображают азербайджанцев, плохо знающих русский язык, и приехавших в Москву на две недели, чтобы сплавить крупным оптовикам свой груз мандаринов.