Смерть в зеленых глубинах - [49]

Прескоту везло, мы вышли из Хеленсбурга в тумане. У него был явный шанс убраться незамеченным.

Почти все это время мы не разговаривали. Наконец, Мариан вышла из рубки и села впереди на люк, уныло глядя перед собой. Много бы я дал, чтобы проникнуть в её мысли. Прескот устроился на стуле, привинченном на палубе возле столика с картой, и не спускал с меня глаз. Из нас троих он единственный вел себя раскованно и непринужденно.

Тяжелая серебристая волна накатила на "Мингулэй", и он закачался, как чайка, цепляющаяся за гребень. В старое доброе время я предавался бы радостям морского путешествия. Но не сегодня... Усталость от нервного напряжения овладела мной, дуло пистолета вызывало спазм мышц. Но море пыталось меня успокоить. Я все ещё жив и мог надеяться...

Около полудня Прескот нарушил молчание и приказал держаться ближе к берегу. Видны были густые заросли кустарников, спускающиеся к самой воде, пустая проселочная дорога и заброшенная ферма. В море вдавался узкий мыс, покрытый высохшей травой и низкорослыми деревцами. Прескот велел обойти мыс, и мы оказались в тихой закрытой бухточке, довольно глубокой, вполне подходящей для стоянки.

Со стороны берега огромные кущи орешника и березовая роща скрывали нас от любопытного взгляда с дороги, а со стороны моря можно было обнаружить наше судно только подойдя совсем близко. Да, Прескот хорошо знал тайные убежища, в которых можно отсиживаться неделями, не рискуя быть замеченным. Он приподнялся, перекладывая пистолет из руки в руку и не спуская с меня глаз.

- Ладно, - сказал он. - Брось якорь и иди в каюту. Не вздумай дурить, этой штукой я достану тебя и с пятидесяти шагов.

Я прошел на бак и бросил якорь. До берега было рукой подать, вполне можно доплыть, но пришлось бы выбираться на сушу через мелководье и открытый участок, поросший травой. Не хотелось доставлять удовольствия Прескоту пристрелить меня, как кролика на лужайке. В последнюю миг я прыгну на него и заставлю сделать все очень быстро.

Подбадривая себя, я вернулся в каюту.

Мариан оставила свое место на люке и прошла в рубку. Прескот вел себя свободно и раскованно, как хозяин положения.

- Извини, Маклин. Интересно было с тобой познакомиться, но боюсь, пришло время расстаться.

- Нет!

Крик Мариан заставил нас обоих повернуться в её сторону. Она стояла в дверях рубки. Глаза глубоко запали на бледном без кровинки лице. В руках подводное ружья с гарпуном и снятым предохранителем.

- Не дури, Мариан! - раздраженно бросил Прескот. - Маклин знает достаточно, чтобы нас обоих повесили. Из-за него в любую минуту можем ждать в гости полицию. Поверь, другого выхода нет.

- Нет, - голос её звучал решительно. - Я поеду с тобой, только если Рой Маклин уйдет отсюда целым и невредимым.

- Послушай, - Прескот старался сдерживаться. - У меня в Дублинском банке пятьдесят тысяч на чужое имя. Есть паспорта, визы. Завтра вечером мы будем в Дублине, а через пару дней в Южной Америке. С этими деньгами заживем как короли. Но сначала надо избавиться от Маклина.

Мариан оставалась непреклонной.

- Ты не убьешь его, как убил Колина. Слишком много смертей. Он останется жить.

Впервые я видел Прескота растерянным. Зловеще мерцавщее острие гарпуна было нацелено прямо в грудь, и его реакция ничем не отличалась от реакции его головорезов позапрошлой ночью. Он облизнул пересохшие губы, пистолет дрогнул и слегка опустился.

Глубоко вдохнув, я нырнуд ему в ноги.

Прескот это заметил, развернулся и выстрелил. Яркая вспышка - и резкая боль полоснула меня по спине. Упав на палубу, я услышал одновременно два звука: клацанье спущенной пружины и пистолетный выстрел.

Приподняв голову, я увидел, как Прескот в агонии хватается за длинный стальной прут, торчащий из его тела, и падает на палубу. Спина его выгнулась в конвульсиях, пятки забарабанили по настилу, и он затих.

Я рывком поднялся, перегнулся через фальштборт, и меня стошнило. Всю спину пронзала пульсирующая боль, рубашка прилипла к телу. Наконец, мне удалось заползти в рубку. Мариан сидела, прислонившись к нактоузу компаса, прижимая руки к груди. Красное пятно расползалось на её блузке. Увидев меня, она слабо улыбнулась.

- Я думала, он тебя убил. Не волнуйся. Это лучший выход и самый легкий. Действительно легкий.

Я стоял перед ней на коленях. Прикрыв глаза, она тихонько спросила:

- Рой, ты и в самом деле хотел на мне жениться? Правда?

- Да! Даже сейчас!

Она окончательно закрыла глаза и с улыбкой отошла.

Не помню как я снялся с якоря и вывел "Мингулэй" через узкий пролив. В открытом море свежий ветер разогнал последние клочья тумана. Вдруг я увидел размытые очертания полицейского катера. Приступы боли становились нестерпимыми. Я развернул свой катер поперек, качка закружила нас в безумном хороводе, и я потерял сознание...

Очнулся я в палате Хеленсбургской больницы. Комната показалась большой и залитой солнечным светом, а кровать с прохладными мягкими простынями колыбелью младенца. Меня совсем не волновало, сколько времени я там находился. Главное - боль между лопатками немного стихла.

Мильтон, как всегда щегольски одетый, сидел сбоку у окна, а Смайли с блокнотом в руках - по другую сторону кровати. Когда я окончил повествование, то ожидал вспышки гнева, но её не последовало.