Смерть в Поместье Дьявола - [44]

Подали первое блюдо, и разговор пошел о пустяках, не мешающий утолению голода и позволяющий показать сопричастность к светской жизни. Шарлотта в нем не участвовала: попросту не знала никого из тех, о ком заходила речь, и не могла прокомментировать перспективы того или иного намечающегося брачного союза, потенциальные участники которого могли зажить или душа в душу, или как кошка с собакой.

Ее взгляд то и дело смещался к генералу Балантайну — единственному, кроме нее, человеку за столом, который тоже не принимал участия в общем разговоре. То ли он не мог внести свою лепту, то ли разговор этот не вызывал у него ни малейшего интереса. Ей стало немного не по себе, когда она заметила, что и он наблюдает за ней, хотя Кристина очень уж оживленно болтала, притягивая к себе все взгляды.

После особенно громкого взрыва смеха, вызванного очередной тирадой Кристины, та вдруг осознала, что двое из сидящих за столом не оценивают по достоинству ее остроумие. Она повернулась к Шарлотте, скорчив гримасу.

— Ох, приношу свои глубокие извинения, мисс Эллисон. Конечно же, я забыла, что вы не можете знать мисс Фэргуд или внука герцога. Мне так неудобно. Вы, должно быть, чувствовали себя всеми забытой. Пожалуйста, простите меня!

Она не смогла бы найти лучшего способа подчеркнуть, что за этим столом Шарлотта — лишняя. Разговор совершенно не интересовал Шарлотту, и не было у нее никакого желания принимать в нем участие, но теперь она почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она продолжала молчать, потому что нагрубила бы, если б открыла рот, и позволила Кристине одержать еще одну победу.

— Я тоже не знаю мисс Фэргуд. — Балантайн поднял стакан. — Впрочем, не могу сказать, что огорчаюсь по этому поводу. И мне совершенно безразлично, как и мисс Эллисон, на ком следует жениться внуку герцога. Однако, — он повернулся к Шарлотте, — недавно я обнаружил у себя письма солдата, который участвовал в Пиренейской войне.[18] Я думаю, вы найдете их интересными и очень ободряющими, если обратить внимание на достигнутый с той поры прогресс. Я помню, как вы восхищались работой мисс Найтингейл по организации ухода за ранеными в Крымской войне.

Шарлотте даже не пришлось изображать интерес.

— Письма? — с жаром воскликнула она. — Они же не менее увлекательны, чем историческая книга. — Не думая о стратегии Эмили, она наклонилась вперед. — Я бы с удовольствием почитала их. Все равно что… все равно, что держишь в руках частичку настоящего прошлого, а не просто читаешь чьи-то рассуждения о нем! А что вы знаете об этом солдате? Который писал письма?

Суровое лицо Балантайна смягчилось; слова и, главное, интонации Шарлотты задели какую-то струнку. Он поставил стакан. Говорить о том, что она, разумеется, может почитать эти письма, не стал, полагая, что это и так ясно и не требует подтверждения.

— Человек он, безусловно, интеллигентный. Похоже, по собственному выбору пошел служить солдатом, а не офицером, хорошо умел и читать, и писать. Его наблюдения очень точны, и сострадание, которым проникнуты письма, тронуло мне душу.

— Едва ли такой разговор поднимает настроение за обеденным столом, — Огаста неодобрительно смотрела на них. — Представить себе не могу, с чего у нас может возникнуть желание узнать о страданиях жалкого простого солдата во время… где он там воевал?

— На Пиренейском полуострове, — ответил Балантайн, но леди Огаста его проигнорировала.

— Я думаю, эта тема не менее вдохновляющая, чем брачные устремления мисс Фэргуд, — сухо вставил Алан Росс.

— Для кого, ради бога? — фыркнула Кристина.

— Для меня, — ответил Росс. — Для твоего отца и — если речь не о том, что она более вежливая, чем остальные этим вечером, — для мисс Эллисон.

Шарлотта поймала его взгляд, а потом уставилась на тарелку.

— Боюсь, я не могу полагать себя в чем-либо лучше других, мистер Росс, — сдержанно ответила она. — Мне это действительно очень интересно.

— Забавно, — пробормотала Кристина. — Леди Эшворд, вы говорите, что недавно поближе познакомились с Лавинией Хоксли. Вы не находите ее очень веселой? Хотя я не уверена, что у нее много поводов для веселья.

— Как я понимаю, бедняжке скучно до слез, — ответила Эмили, бросив яростный взгляд на Шарлотту. — И не могу сказать, что виновата в этом она сама. Сэр Джеймс нагонит скуку на кого угодно. И он на тридцать лет старше, это как минимум.

— Но он невероятно богат, — указала Кристина. — И, при всем уважении к приличиям, он умрет в ближайшие десять лет.

— Ох! — Эмили закатила глаза. — Но выдержит ли она еще десять таких лет?

Легкая улыбка осветила лицо Кристины.

— Фантазия у нее есть…

— И в этом ее беда! — жестко вмешалась Огаста. — Без нее Лавинии было бы гораздо лучше. И какие бы идеи ни рождала твоя фантазия, Кристина, лучше бы тебе держать их при себе. Мы не хотим становиться предсказателями дурных поступков других людей.

Кристина глубоко вдохнула. Не вызывало сомнений, что она намеревалась выступить в роли такой предсказательницы, но, что любопытно, спорить с матерью не стала. Шарлотта заметила, как на мгновение ее лицо побледнело и напряглось, но не могла сказать, что послужило причиной — сожаление или ярость.