Смерть в подарок - [42]

– Это так надо. Человек если его даже о погоде спросить всегда начинает говорить о том, что его больше всего волнует. И раскрывается. Вот он, видно, и хотел понять, что у вас на душе, что вас беспокоит. Иначе непонятно как помочь.

– А как помогает? Таблетки выписывает? – рисованно испугалась Евдокия Тимофеевна. – Я их не признаю и пить не буду.

– Ну почему сразу таблетки. Необязательно. Но как-то помогает.

– А вы сами были у него? – спросила баба Дуся.

– Да зачем мне специально бывать? Он просто на чаек зайдет, поговорит и замечательно.

Прошло уже минут пятнадцать и Евдокия Тимофеевна начала терять терпение. Он постоянно смотрела на часы, окно. Потом встала и принялась ходить взад-вперед.

– Не волнуйтесь вы так, – пыталась успокоить ее Зинаида Петровна. – Это совсем не страшно. Просто поговорите. Вот зубной врач – это да.

– Да что зубной, – не согласилась баба Дуся, – рот открывай и сиди, кивай. А тут как на допросе. Я и не знаю, что говорить. Да и что я ему скажу. Зачем буду чужим людям свои дела выбалтывать. Я уж как-нибудь сама.

– Вот большинство так думает, все в себя таят, а потом – бах и стресс! – со знанием дела сказала Зинаида Петровна. – Надо делиться. Иной раз даже помощи никакой не надо. Просто расскажешь, что тебя мучает и уже на душе хорошо. А если тебе совет какой дадут, то совсем замечательно.

Тут в проеме двери показалась голова Владимира. Он сначала заглянул, а потом показался весь.

– Вы не устали меня ждать? Простите, что задержал. Пойдемте.

Евдокия Тимофеевна улыбнулась, успокоила молодого человека и пошла вслед за ним в его кабинет.

Первым делом, как только сели, она наклонилась, будто на ноге что поправить и положила диктофон в свою хозяйственную сумку, даже не выключив его. Бабуся и не знала – работает ли он до сих пор. Потом перевела дыхание и со спокойной душой стала рассказывать Владимиру Олеговичу о своей чудесной жизни.

Баба Дуся никогда не любила жаловаться и ничто не заставило бы ее это сделать. Хоть и говорила Зинаида Петровна про какую-то там легкость – все и так было хорошо.

Владимир Олегович вроде как и слушал ее, но с другой стороны, было заметно, что думает он совсем о другом. Его сразу поразила жизнерадостность этой пожилой женщины, еще, наверное, поэтому он отключился от разговора. Помощь Евдокии Тимофеевне не требовалась. Она и сама могла оказать ее кому угодно.

Они какое-то время «поговорили» таким образом, потом баба Дуся попросила разрешения еще как-нибудь заглянуть к нему и ушла.

У дома бабусю остановили соседки и наперебой стали спрашивать, как идут дела с расследованием. Евдокия Тимофеевна ответила, что просто замечательно и постаралась от них улизнуть.

Уже будучи дома, она сто раз нажимала на кнопку «воспроизведение», но диктофон только отключался и никакого разговора не показывал. А так как Игоря и Ирины дома не было, то Евдокия Тимофеевна совсем пала духом и расстроилась.

«Все пропало, – думала она, – я так старалась, исхитрилась, а он, бессовестный, не хочет мне дать послушать запись. А если ничего не получилось? Если диктофон не сделал никакой записи? Что тогда? Все напрасно? Эх, жаль. Как же по-другому прижать этого нахала?»

* * *

А Игорь пошел встречать Ирину после работы. А потом они решили пройтись по вечерним праздничным улицам. Немного погуляли, зашли в кафе, выпили пива, потом еще померзли на улице, и было уже поздно, когда они, наконец, пришли домой.

Евдокия Тимофеевна с порога начала ругать Игоря.

– Что ты мне мозги морочил? Чудо техники. Не работает он ни фига.

– Эка, ты, бабусечка, загнула. А зачем ты его взяла без моего разрешения? – сам перешел в наступление Костиков.

– Надо было, вот и взяла. Но он, наверное, на самом деле не работает. А я столько надежд на него возлагала. У меня такой случай был. Просто замечательный. И я его по твоей милости упустила.

– Это тебе наказание, что разрешение не спрашиваешь, – довольно улыбался Игорь.

– Че ты, дурачок, лыбишься? – негодовала баба Дуся. – Я, быть может, разговор убийцы записывала, а ты сверкаешь, как рубль юбилейный.

– Ты убийцу нашла? – не поверил Костиков.

– Представь себе, – гордо подняла голову Евдокия Тимофеевна, – и если бы не твой чудо-аппарат, то, возможно, улики на него собрала.

Хотя бабуся совсем не была уверена в том, что таким образом она соберет улики против предполагаемого убийцы. Просто не могла же она сказать, что просто так записывала разговор. А теперь, когда выяснилось, что диктофон и не работает, теперь можно даже придумать, что он, убийца, чуть ли не признание старушке записал.

Поэтому бабуся специально накручивала, чтобы Горяше стало как можно обиднее, ну почти как ей самой.

А Костиков от заявления Евдокии Тимофеевны даже протрезвел, хотя и пьяным особо не был. Просто голова сразу стала ясной, лишь он представил себе, что бабуся его сегодня ходила на встречу с убийцей Кутузова и ничего не сказала.

– Почему молчала? – стал допытывать он ее. – Если бы ты мне сообщила, то я тебе сам бы кнопочки нажимал, лишь бы записать то, что он говорил. Как ты могла?

Игорь сел в прихожей на тумбочку и свесил голову до плеч. Он, конечно, знал, что его бабуся еще тот подарочек, но чтобы она так его подвела? Ведь заранее знала, что идет на разговор с убийцей и ничего, абсолютно ничего не сказала.