Смерть в облаках - [2]

И Джейн отправилась в Ле Пине... Но неужели вся поездка сведется лишь к той единственной встрече? К тому, что произошло во время игры в рулетку? По вечерам Джейн позволяла себе поставить небольшую сумму, которую твердо решила ни под каким видом не превышать. Но с самого начала Джейн попросту не повезло. Она играла уже четвертый вечер. И то была ее последняя ставка. Джейн ставила на цветные. Она мало выиграла, больше проиграла. И теперь выжидала, стиснув монеты в руке.

Оставалось еще два свободных номера — пятерка и шестерка. Поставить на один из этих номеров? Если поставить, то на какой? На пятерку или на шестерку? Как угадать?

Пятерка перевернулась. Шар был пущен. Джейн протянула руку: она ставит на шесть.

Как раз вовремя. Она и игрок визави поставили одновременно: она выбрала цифру шесть, он — пять.

— Rien ne va plus, — произнес крупье. Шарик щелкнул и замер.

— Numero cinq, rouge, impair, manque.

Джейн едва не вскрикнула от досады. Крупье забрал ставки, выдал деньги. Игрок, сидевший визави Джейн, спросил:

— Почему же вы не берете свой выигрыш?

— Но я ставила на шесть.

— Да нет же. Это я ставил на шесть, а вы — на пять.

Он был весьма привлекателен: белые зубы, смуглое лицо, голубые глаза, короткие курчавые волосы.

Джейн недоверчиво взяла выигрыш. Не ошибка ли это? Ей не верилось.

Неужто она случайно поставила на пятерку? С сомнением взглянула на незнакомца. В ответ он вновь улыбнулся:

— Все верно, — ободряюще сказал он, угадав ее состояние. — Оставите деньги на столе, и их тотчас заберет кто-либо, кто вовсе не имеет права на них! Это ведь ясно.

Вскоре, приветливо поклонившись, он ушел. Это было в высшей степени тактично с его стороны. Ведь иначе Джейн могла бы подумать, что он уступил ей выигрыш, лишь бы завязать знакомство. Но он оказался и впрямь славным и деликатным человеком... И вот в самолете его место оказалось перед ее креслом!..

Впрочем, все деньги были уже растрачены, промелькнули два последних дня в Париже (ах, как жаль, что последних!), и теперь домой...

А что дальше?..

«Надо ли загадывать, что будет потом, — остановила себя Джейн, — к чему зря тревожиться?»

Женщины, занимавшие друг друга болтовней, затихли.

«Дрезденско-фарфоровая» дама раздраженно разглядывала сломанный ноготь. Она позвонила и, когда перед нею остановился облаченный в белоснежное стюард, сказала:

— Пришлите ко мне мою горничную. Она во втором салоне.

— Слушаюсь, миледи.

Стюард, подчеркнуто услужливый, быстрый и знающий свое дело, исчез.

Тут же появилась темноволосая молодая француженка в черном строгом платье. Она принесла небольшую шкатулку с драгоценностями. Леди Хорбари по-французски приказала девушке:

— Мадлен, подайте мне красный марокканский ларчик.

Горничная ушла туда, где в хвосте самолета был уложен багаж, какие-то ящики и коробки. Вскоре девушка возвратилась с небольшим ларцом. Сисели Хорбари приняла от нее ларчик и отпустила служанку:

— Хорошо, Мадлен, это останется у меня. Ступайте.

Горничная удалилась. Леди Хорбари откинула крышку и извлекла из ларца пилочку для ногтей. Затем она долго рассматривала в овальное зеркальце свое лицо: то добавляла немного пудры, то освежала помаду...

Джейн презрительно скривила губы и занялась другими обитателями салона.

В кресле позади встретившихся в самолете дам сидел маленький иностранец, вежливо поменявшийся местом с одной из высокопоставленных леди.

Излишне тепло укутанный вязаным шарфом, он, казалось, дремал. Пристальный взгляд Джейн, видимо, потревожил его. Он взглянул на Джейн и снова сомкнул веки.

Рядом с ним сидел весьма импозантный седой мужчина. На коленях у него лежал раскрытый футляр с флейтой, куском замши мужчина любовно вытирал инструмент. Забавно, но он вовсе не походил на музыканта, скорее на адвоката или доктора.

Дальше разместились двое французов: один бородатый, уже в солидном возрасте, другой гораздо моложе, должно быть, его сын. Они коротали время, оживленно беседуя о чем-то и еще более оживленно жестикулируя.

Но все же внимание Джейн явно привлекал пассажир в голубом пуловере, тот, на которого она почему-то решила не смотреть.

«Глупо, нелепо волноваться так, будто мне семнадцать!» — с сердитым негодованием бранила себя Джейн.

А занимавший ее мысли Норман Гэйль-человек в голубом пуловере размышлял: «А ведь она мила! Право же, чрезвычайно хороша! И, похоже, меня запомнила. Тогда она выглядела такой удрученной — все ее ставки проигрывали. И сколько же удовольствия принес ей тот выигрыш! Все же я верно поступил!.. Она так привлекательна, когда улыбается: здоровые зубы и крепкие десны... Черт возьми, а ведь я волнуюсь. Будь стойким, мальчик!»

Он обратился к стюарду, проходившему мимо:

— Я бы чего-нибудь съел. Нет ли у вас холодного языка?

Графиня Хорбари думала: «Боже мой, что же делать? Эта неожиданная беда, страшная беда. Я вижу лишь один выход. Только бы мои нервы выдержали. Смогу ли я это сделать? Смогу ли обмануть? Нервы не выдерживают. Это все кокаин. И зачем только я его приняла? Мое лицо ужасно, просто ужасно!.. И эта кошка, Венетия Керр, здесь, это еще ужаснее. Она всегда так смотрит на меня, будто я грязнуля. Попробовала зацапать Стивена — ничего не вышло. Только она его и видела! Ненавижу этих великосветских дам. Боже, что мне делать? Надо же что-то придумать! Старая ведьма выполнит свою угрозу...»